Комок в груди, сжатый яростью и обидой, теперь обрел новую, ледяную форму. Он впивался в ребра холодными шипами, болезненно терзающими душу.
Наша общая ответственность.
Глава 6. Вина
– Что ты чувствуешь, когда используешь волю?
Удивленный вдох от неожиданного вопроса, и кусок торта скользнул не в то горло. Я закашлялась, и мама тут же отставила чайник и обернулась, похлопав меня по спине.
– Осторожнее, Виэтрикс, не торопись. Торт от тебя не убежит.
– Да не… в этом… дело.
Покачав головой на мои попытки отмахнуться, она вернулась к разливанию чая. Над столом расплылся хорошо знакомый с детства запах ягод. Отдышавшись, я откинулась на спинку дивана, вопросительно уставившись на маму.
– Так к чему вдруг такой вопрос?
– Мне стало любопытно.
– Просто так ни с того ни с сего?
– Что за подозрительный взгляд? – она подняла брови, осторожно взяв чашку обеими руками. – Неужели это такая страшная тайна?
– Нет, просто я никогда таких вопросов не слышала, – я поджала ноги, призадумавшись над ее вопросом. – На самом деле это странное ощущение… первое время кажется, что под кожей что-то ползает, как будто что-то не мое.
– Жутко…
– Не в прямом смысле, мам. не в прямом смысле. Просто каналы воли – те же самые мышцы, но неиспользуемые… Знаешь, это очень странно – в двадцать лет понять, что в твоем организме есть мышцы, которыми ты ни разу за всю свою жизнь не пользовался.
– Должно быть не очень приятно…
– Не очень приятно проводить целые дни в попытке почувствовать их и научиться ими управлять, – я усмехнулась, припоминая мучения магистра Трегта, который никак не мог добиться от меня этого. – Ну, поскольку каналы воли расположены по всему телу, сложно не спутать их с другими мышцами, а когда ты наконец их находишь, то попытка привести их в движение создает ощущение чего-то ползущего или раздувающегося внутри тебя.
– И ты до сих пор это чувствуешь?
– Бывает, особенно, когда нужно вызвать волю из спокойного состояния. В любом случае, зачем тебе это? Папа опять чем-то недоволен?
– Нет-нет, Ангрон тут ни при чем, – она махнула рукой и подвинула ко мне горячую чашку. – Он немного недоволен тем, что ты за месяц ни разу не приехала, но в целом не больше, чем обычно.
– Ага, именно поэтому его нет дома, когда я наконец приехала, – пробормотала я, разглядывая свое кривое отражение в покачивающейся поверхности чая.
– Виэтрикс, – мама слабо улыбнулась.
– Что?
– Вы оба слишком упрямы.
– Это семейное, – в попытке перевести тему, я вернулась к прежнему вопросу. – Так зачем ты спрашивала?
– Недавно консультировала кое-кого из коллег, – она неопределенно кивнула в сторону. – Было сложное дело на грани юрисдикций, и стоял вопрос о добровольности применения силы без лицензии на использование.
– Студент? – в голове моментально всплыли рассказы парней о том, как они едва не попались в городе с Высшей Волей.
– Нет, просто волевик без лицензии. Но все равно, это серьезное нарушение, сама понимаешь. Находится в общественном месте без блокатора....
Меня передернуло, и рука машинально потянулась к небольшой прямоугольной металлической коробочке, которая примагничивалась за ухом. После открытия воли таким, как я под кожей за ухом устанавливался датчик, для контроля активности центра воли в мозгу, а снаружи устанавливался магнитный блокатор, который мы обязаны были носить за пределами академии до получения лицензии на владение волей. Ну, или всю жизнь, если волевик не планировал сдавать экзамен. В любом случае штука эта была крайне неприятная: при неконтролируемом движении воли в теле запускался процесс блокировки центра воли, что сопровождалось дикой головной болью, сводящей с ума. Я уже успела испытать это на себе летом, когда эмоции были на пределе, и повторять этот печальный опыт мне не хотелось.