– Да, вроде того.
– И как? Сложно?
– Много времени занимает. И сил тоже.
– Ожидаемо.
Некоторое время тишина за столом нарушалась лишь тихим звоном приборов о тарелки. Тяжелое молчание отца за столом невыносимым грузом давило на мое желание промолчать, и в конце концов я не выдержала молчания.
– Кстати, у меня в группе теперь парень из бывших военных.
– Военный? – отец поднял на меня взгляд, пожалуй, даже заинтересованный. – С чего ты взяла?
– Он сам сказал. Да и по навыкам видно. Базовый курс военных он явно прошел на отлично.
– На отлично, – он медленно сделал глоток вина и кивнул каким-то своим мыслям. – Тогда тебе стоит поучиться у него.
– Ангрон, – мама одернула его, наградив укоризненным взглядом.
– Наша Виэтрикс склонна учиться у всех и недоучиваться. Если так можно набрать недостающих знаний, то почему нет.
Он слегка пожал плечами так, словно эти слова ничего не значили, но в горле что-то сдавило, и я опустила взгляд в тарелку, прикусив задрожавшую нижнюю губу. Обида внутри вспыхнула с новой силой. Сколько бы я ни пыталась поддержать разговор, все сводилось в конечном итоге только к этому – очередному укору за слабость и неумение. И у меня уже не было сил просто проглотить очередной упрек.
– Я могла бы учиться сейчас, если бы ты сам не отказался, – пробормотала я, не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции. – Ты сам…
– Потому что это бессмысленно, – он лишь слегка повысил голос, но командный тон мигом заставил меня осечься. – Ты мечешься от одной специализации к другой, совершенно не слушаешь, что тебе говорят и чуть что взрываешься на ровном месте. Ты свою собственную силу не можешь научиться контролировать, а еще и волю пытаешься оседлать.
– Я для того и учусь в академии, чтобы ее контролировать! – я вспыхнула.
– Я бы не назвал контролем то, что происходит с твоей учебной жизнью. Ты нагрузила себя какими-то дополнительными физическими тренировками при том, что общая успеваемость становится все ниже и ниже.
– А кому какое дело до моей успеваемости, если вся эта ерунда теоретическая никому все равно не нужна?
– Вот как мы заговорили, – он отложил в сторону нож и вилку, сурово уставившись на меня. – Твоя теоретическая ерунда нужна, чтобы мозг работал и знания были для улаживания конфликтов и элементарного самоконтроля. Если бы все в мире решалось силой, люди бы уже вымерли.
– Конечно! А почему ты тогда в военный корпус пошел служить, а не тихо работать адвокатом, как мама? Армия – это только сила.
– Виэтрикс! – мама одернула меня.
– Потому что такие, как мы, нужны, чтобы усмирять таких, как ты, не имеющих контроля над своей силой.
– Ангрон!
Я открыла рот, но слова пропали. Меня словно ударили под дых лишив всякой возможности снова сделать вдох. Это был уже не укор: это был тяжелый удар, буквально расколовший почву под ногами между ним и мной. Обвинение.
– С чего ты взял…, – голос просел, – что меня нужно усмирять? Ты ничего не знаешь о моем контроле силы.
– Я говорил с твоим наставником, – сухо ответил он.
– Опять?!
Не сдержавшись, я повысила голос, подскочив с места. Звякнула вилка, выскользнувшая из рук и подскочившая на кухонной плитке. Ком в горле усилился, но вместе с этим закипала и злость. Мне хватило прошлого года, когда он вмешивался во все после моего перевода на обучение воле. И сейчас одно только упоминания чего-то похожего вызывало разрастающееся раздражение.
– Я просила дать мне спокойно учиться.
– А я просил сообщать о проблемах, – он не сдвинулся с места. – Но почему-то обо всем, что касается собственной дочери, я слышу не из первых рук, а через месяцы или годы от посторонних
– У меня нет проблем!
– А сорванные занятия из-за воли?
На секунду я застыла, в мозгу лихорадочно всплывали варианты. Ему не могли сообщить о воле, а взрывы воли у меня проходили нечасто.
– Это была практика, там не только у меня воля взорвалась, – вылетело первое оправдание, пришедшее в голову.
– Меня не волнует, что происходит у других. Мне не нравится, что ты не можешь контролировать себя ни с физической силой, ни с силой воли.