Небо над пустыней было чистым, ни единого облачка. Солнце светило так ярко, что, казалось, занимало половину небосвода, окрашивая его в ослепительный золотой цвет.
Иногда я видел на соседнем бархане силуэт пса, будто провожавшего нас. Он сильно искажался и подёргивался в жарком воздухе, и, скорее всего, это мог быть либо мираж, либо мой глюк. Да и не осталось у меня сил об этом задумываться.
А один раз я наблюдал что-то поистине странное. В жарком мареве по дюнам двигалось пылевое облако, только казалось, что оно никак не зависит от ветра и живёт своей жизнью. Меня в этот момент кольнула интуиция, предупреждая об опасности, а одноглазый просто столкнул меня в низину и соскользнул за мной, будто боялся, что облако нас заметит. Сколько мы отсиживались в ложбине, я не знал, потому что опять потерял сознание.
Мир накрыли густые сумерки, когда я наконец открыл глаза и понял, что уже не скачусь в забытье. Словно сбылась мечта солдата, и я выспался.
Закат уже отгорел, оставив на горизонте слабый отсвет, в котором было видно изрезанные контуры оранжевых дюн. Небо было безоблачным и безлунным, звёзды потихоньку загорались по одной, и могло даже показаться, что я где-то на родной Земле.
Вот только пятно кромешной темноты, густо истыканное звёздами, словно насмехалось надо мной. Хотя нет, Пробоина мне честно намекала, что этот мир никуда не собирался меня отпускать.
Спустя пару минут, окончательно сбросив оковы сна, я попробовал подвигаться. Повернул голову, оценивая стоянку, которую организовал старик.
За спиной и сбоку большие желтоватые скалы, наполовину меня прикрывает навес, а лежу я на покрывале, одетый в простую мешковатую одежду — штаны да рубаха. Рядом, прямо на песке, магострел.
На автомате я, морщась от боли, аккуратно вытянул руку и подвинул винтовку к боку, вытащив на покрывало. Нечего убивать песком механизм.
Так, что у нас с телом? Боль… Не острая, скорее туповатая, но фатальных повреждений я не ощущаю. В общем, чувствую себя так, как должен чувствовать бедняга, чуть не сдохший в пустыне, но которого спасли.
Все мышцы ломит, обгоревшая кожа пылает, но при этом мне холодно. И, как и до этого, ужасно хочется пить.
Меня отвлёк хруст дерева. Старик в углу между скалами попытался разжечь костерок из сухих тонких веток и бессильно тыкал в них пирусной палочкой. Он заметил мой взгляд и цыкнул:
— Красная Луна ушла, Вертунов красных рядом нет, и пирус вообще работать не хочет. Эх, Незримая, если б я был огняшом…
— Ты бы… — я осёкся, осознал, что очень долго не разговаривал, но потом продолжил, — Ты бы тогда не нашёл меня, Филиппо.
Одноглазый вздрогнул, но потом вздохнул, будто окончательно смирившись с чем-то. Он встал, подошёл, и протянул мне флягу:
— Один глоток. Нам ещё идти до моей хижины.
Я выпил, сколько полагается, потом попытался сесть.
— Не советую, — старик нажал на моё плечо, чтобы помешать подняться.
Будто наждачными рукавицами схватил… Перед глазами потемнело, я зашипел, и дёрнул плечом.
— Я сам знаю, что мне делать, — коротко бросил я.
Одноглазый прищурился, потом махнул рукой и вернулся к дровам, чтобы снова бессильно тыкать в них палочкой. А вокруг и вправду холодало, ведь в пустыне ночью тепло не задерживается.
Не обращая внимания на круги перед глазами и накатывающую дурноту, я всё же сел. Прошло довольно много времени, прежде чем я на четвереньках подобрался к одноглазому.
— Ты будто смерти ищешь, — он удивлённо смотрел на мои передвижения, — Хоть я и не маг, но прекрасно вижу, в каком ты состоянии, сын мой.
— Так ты всё же Филиппо? — наконец, усевшись с ним рядом и прижавшись спиной к остывающей скале, спросил я.
— Да, когда-то меня так звали.
— А сейчас?
— И сейчас зовут. — старик раздражённо чиркал пирусной палочкой по измочаленной веточке, но та лишь плевалась дымом, не желая загораться.
Повинуясь неясному порыву, я протянул дрожащую руку, потребовав палочку. Сверкнув единственным глазом, Филиппо отдал мне зажигалку, потом жадным взглядом наблюдал, что я с ней делаю.
Я же приложил тросточку красным концом к веткам и застыл, слушая свои ощущения. Разум слушался неохотно, но вскоре мне удалось почуять клубок магии в маленьком красном камушке.