- Что это было, кстати?
- Я думала, это ты мне скажешь.
- Не скажу, ибо даже не представляю.
- Я дочитаю главу и пожелаю тебе приятных снов.
- Как скажешь, - пожал я плечами. - Я здесь гость, а ты хозяйка, тебе и решать, когда меня лучше всего запирать.
- Ты здесь не пленник, - поджала она губы.
- Тогда выпусти меня.
Она поднялась. Плед упал на землю, но остался словно незамеченным.
- В следующий раз дочитаю. Доброй ночи.
Дверь привычно хлопнула, оставив меня наедине с грызущими меня изнутри мыслями. Я подозревал, что это затаившаяся до поры до времени совесть.
- Я не буду это пить. Снова.
- Перестань, ты давным-давно не ребенок, а я не твоя заботливая мамочка.
- Но выглядит все именно так...
- Что ты там бормочешь?
- Очень жаль, говорю, что не мамочка. Я бы лучше молочка попил, чем этого...
Кажется, я сказал что-то не то - пунцовыми лица не становятся сами по себе.
Я задумчиво перебирал пепельно-ржаные локоны, любуясь ее умиротворенным лицом с пушистыми ресницами и приоткрытым во сне ротиком. Зрачки только-только перестали возбужденно бегать, а значит, женщина по настоящему заснула, окунувшись из мира дремоты в мир грез.
Моя ладонь легла ей на плечо. Такая грубая, изуродованная мозолями, ссадинами и шрамами ладонь легла на идеальной чистоты кожу, мягкую и податливую кожу предплечья. Я уже и забыл каково это - касаться женщины.
Она уснула рядом со мною, за чтением, кое занятие она всенепременно любила, зачастую отдавая ему большую часть вечера. Читала вслух, с необыкновеннейшим талантом, отчего ее было просто приятно слушать. Не обязательно было вслушиваться и понимать о чем речь, пытаться разобраться в хитросплетениях таланта автора, а просто слушать немонотонное повествование. Чем я и занимался, пропуская если не львиную, то большую часть сюжета. Думал о своем или просто разглядывал ее, понимая как она красива, осознавая, что я все еще мужчина...
Она уснула рядом, положив голову мне на плечо, но очень скоро безвольно повисла, нежно уложенная на колени. Сон сморил ее полностью. Не знаю, чем нужно заниматься весь день, чтобы вот так засыпать без задних ног, с какой-то глупой улыбкой подумал я.
Ладонь медленно переместилась чуть выше, минуя ее полуприкрытые груди, легла на шею, едва-едва ее касаясь. Такая тоненькая, такая хрупкая... Казалось, я мог ее обхватить одной рукою. Прямо сейчас. Схватить и крепко сжать, и я смогу уйти не попрощавшись.
Женщина заворочалась во сне и не дала мне исполнить того, что я с каким-то отрешением уже рисовал себе в воображении. Она повернулась, обхватив мою руку сразу двумя руками и прижав к себе. Книга с глухим звуком упала на пол, выронив свою ажурную закладку. И мое наваждение словно сдуло ветром - она мне доверилась, она обо мне позаботилась, и я не мог так поступить. Это было бы просто чудовищно, даже для меня.
Гувернантка неуверенно ойкнула, когда я осторожно открыл дверь плечом, удерживая на руках сонно прильнувшую ко мне хозяйку.
- Где ее комната?
Оглядев меня критическим взглядом, решая можно ли мне покинуть свои покои, она надолго задержалась на удерживаемой мною ноше. После чего, фыркнув, повела за собою. Указав на нужные двери, просто оставила меня одного.
Я бережно уложил женщину на громадную кровать, прикрыв легким покрывалом, и уже собирался возвращаться к себе, когда она несмело приоткрыла глаза.
- Останься, - прошептали ее губы.
- Вот интересно, - пробормотал я, глядя на себя в начищенное до блеска металлическое блюдо, - кожа обгорела, даже на голове волосы поредели и висят клочьями, а бороде хоть бы хны.
Миражанна сдержанно улыбнулась, явно недовольная тем, что я нашел способ себя оглядеть.
- У тебя будет бритва, лезвие, хоть что-нибудь?
- Не сейчас! - Отрезала она.
- Похоже, мне от нее ни за что не избавиться.
- Я потеряла закладку и не помню на чем остановилась. Ты мне не поможешь?
- Эм...
Я старательно нахмурил лоб, стараясь глядеть куда-то поодаль - по моему мнению, так получалось наиболее достоверно.
- Ладно, я поняла. Как-нибудь в другой раз припомню.
Книга, а сверху закладка, легли в сторону. Очков не было. По каким критериям она решала их использовать, оставалось для меня загадкой. Вместо чтения она положила голову мне на колени, принявшись играть со мною в гляделки. Но очень скоро проиграла, начав зевать и подолгу моргать. Не успел я опомниться, как она уже дремала.
Однако стоило попытаться мне ее приподнять, чтобы отнести к себе, как она умело вывернулась на кровати, призывно потянув меня к себе.
- Что это? Перемешанные желтки?
- Апельсиновый сок!
- Вздор! Апельсинам неоткуда появиться в этом краю, а значит, это опять какая-нибудь дрянь.
- Ты невозможен!
Она залпом выпила ярко-желтое содержимое моего стакана, и сколько бы я не всматривался, так и не смог обнаружить отражения хоть какого-либо послевкусия на ее лице.
- Я хочу апельсинового сока.
- Вздор! Апельсинам неоткуда появиться в этом краю, а значит, будешь пить яичные желтки.
Я вздохнул.
- И на том спасибо, что больше не заставляешь меня пить выворачивающее наизнанку... нечто.
- Это было лекарство.
- А еще я слышал, что апельсиновые соки полезны.
Улыбаясь краешком губ, она подвинула мне свой бокал. При этом в ее глазах плясали лукавые искорки.
Она выглядела обворожительно. Не очень высокая, стройная и гибкая словно ствол березы и с такой же светлой кожей, она не вошла - вплыла в трапезную, приветственно улыбнувшись лишь одними губами. Глазами же она меня просто пожирала. А я ее, обтянутую в таком тончайшем платье, что казалось, будто оно больше открывает все ее прелести, нежели скрывает.
Она остановилась поодаль, требовательно взглянув на меня из-под опущенных ресниц. Я не помню, как оказался рядом, стоя перед нею на одном колене и прижимая к губам ее ладонь.
- О госпожа, ответь мне! Как зовут столь прекрасную деву?
- Миражанна, - кротко ответила она, опустив голову.
- В постель!
- Здравствуй, Повокла.
- И вам не хворать, господин.
Селянин одарил меня взглядом прищуренных глаз, отвлекшись от скидывания с телеги накошенной травы.
- Надобно чего-то?
- Госпожа ваша сказала, что за мое спасение нужно поблагодарить тебя.
- Не меня, - мотнул тот заросшим волосами лицом, - а вон его. Он вас и нашел.
Я обернулся на вышедшую из-за палисада пару, вооруженную вилами с висящими на них ошметками травы. На кого из них двоих указал крестьянин, я не разобрал, просто приветственно кивнув обоим.
- О-о, да мне никак чудится! Гринди?
- По-моему нет, - как-то кисло откликнулся тот, что был помоложе.
- Доброго здравьичка, господин! А оно вам, судя по всему, и не особо надобно - выглядите так, как только что из мамки выбрались.
Повокла на него недовольно шикнул.
- Да не шикай ты! Я же это, я же не пургу мелю, а как есть говорю. Быстро вы поправились, господин!
- Хозяйка ваша, Миражанна, постаралась.
- Да-а, госпожа Миражанна та еще умелица - настоящая знахарица. Бабки твердят, любую проказу может исцелить, а вы же знаете бабок - этим не особливо надобно врать. У нас в деревне так: что тяжкий недуг, так идти на поклон к госпоже целительнице. Она-то завсегда поможет, и завсегда излечит. Да и роды она лучше всяких ... принимает. А вы чего сюда, просто так али по делу?
- Поблагодарить хотел и на этом, собственно, все.
- А-а, да это всегда запросто, господин. Что ж мы, не люди что ли, оставлять там живого человека, на таком-то пепелище...