В конце мая мы с Бондаренко составили текст обращения Военного совета флотилии к командирам тральщиков. В листовке рассказывалось о работе главных старшин М. М. Иосевича, В. С. Компанца, мичмана И. И. Скобелева, старшины 1-й статьи И. М. Симонова.
Иосевич — участник боев за Сталинград. Осенью он тралил фарватеры под вражеским огнем, перевозил войска на правый берег. Весной его тральщик почти не заходил в базу, сутками находился в опасных районах, за короткое время вытралил пять мин.
Пять мин уничтожил и тральщик Скобелева. Успешно трудится экипаж под командованием старшины Симонова. На его счету две подорванные мины. Корабль провел через опасные районы 25 караванов. Без единой аварии проводит караваны и Компанец, тральщик которого уничтожил три мины.
За доблесть и мастерство Военный совет флотилии от имени Президиума Верховного Совета СССР наградил Михаила Михайловича Иосевича, Ивана Ивановича Скобелева и Василия Степановича Компанца медалью «За боевые заслуги».
Листовка призывала всех командиров тральщиков равняться на лучших мастеров боевого траления, перенимать их опыт.
Отпечатали листовку в типографии флотильской газеты, послали на все корабли, вывесили на береговых базах, в кают-компаниях.
Дня через два мне позвонил из Москвы Рогов. Сказал, что листовка понравилась: деловая, конкретная, написана с душой.
— Печатайте чаще подобные обращения к морякам всех специальностей. Не мешало бы специальные листовки посвятить зенитчикам, бойцам постов наблюдения и связи. — Рогов помолчал немного и добавил: — А скуповаты вы с Пантелеевым. За такие славные дела людей всего лишь медалями наградили. Будь моя воля, я бы вручил ордена и не только командиров наградил, но и их подчиненных. Подумайте-ка над этим. Награды очень важный стимул, который мы должны использовать в полной мере.
На флотилии систематически стали выпускаться листовки, обращенные к морякам разных специальностей. Чаще и щедрее стали поощрять отличившихся бойцов и командиров. В газете флотилии то и дело печатались списки награжденных. Командиры и политработники учились по достоинству ценить подвиг.
За апрель—май через участок флотилии было перевезено более двух миллионов тонн нефтепродуктов. График выполнялся без серьезных срывов. У нас росла уверенность в своих силах. Но успокаиваться не было оснований.
Наш БМК под флагом командующего флотилией продолжал бороздить Волгу — от соединения к соединению, то вниз, то вверх по течению. Речники привыкли видеть его в постоянном движении и твердо верили: если флагман флотилии прошел, значит, бояться нечего. И за нами всегда увязывались попутные пароходы и танкеры.
Так было и ранним утром, когда мы направлялись в Красноармейск. Мощный буксир тащил за собой три большие порожние баржи. Как только мы обогнали этот длинный караван, капитан буксира прибавил ход, чтобы по возможности дольше не отставать от нас. Пантелеев не перечил: участок считался безопасным, пусть себе топают. Вдруг тишину утра расколол грохот.
— Баржа подорвалась! — испуганно воскликнул сигнальщик.
Караван рассыпался. Баржи развернуло в разные стороны и понесло течением. Одна из них на глазах валилась набок. На полном ходу спешим к ней. Еле успели направить ее к мели. Ткнувшись носом в песок, она остановилась и перестала погружаться. Вскоре сюда прибыл спасательный катер. Повреждение было небольшое, — видно, мина взорвалась на некотором расстоянии. Водолазы быстро заделали пробоину. Вечером, после того как из баржи выкачали воду, буксир собрал караван и снова потянул его вниз по реке.
Мы продолжили свой путь. Пантелеев задумчиво смотрел на темнеющую в сумерках воду. Вынув изо рта неизменную трубку, сказал мне:
— А ты знаешь, если бы перед нами прошло какое-нибудь судно, прибор кратности мины сработал бы под нашим катером...
И снова стал попыхивать трубкой. Словно ничем особенным этот сюрприз не грозил нам.