Меньше всего забот нам было с бронекатерами, канлодками и сторожевиками. Моряки там на подбор, служба отлажена. Командиры бригад Николай Дмитриевич Сергеев и Александр Иосифович Цибульский, начальники политотделов Георгий Иванович Спицкий и Иван Иванович Величко — отличные организаторы. Результат их работы был налицо: даже в пору ожесточенных вражеских налетов ни одно судно не пострадало — корабли надежно прикрывали караваны.
Труднее было в бригадах траления и на участках СНиС, где люди были разбросаны и командиры подразделений не успели еще приобрести достаточного опыта. Но и там крепли, набирали силы партийные и комсомольские организации. Выдвинулся вперед дивизион тральщиков под командованием В. Т. Гайко-Белана. Политработник М. И. Скворцов, человек с большим жизненным и партийным опытом, умело опирался на многочисленный актив, хорошо организовал работу агитаторов. Партийная организация дивизиона неутомимо боролась за передовую роль каждого коммуниста и комсомольца. Не случайно дивизион добился больших успехов. Его моряки раньше всех очистили порученный им район от мин. За лето они ликвидировали 25 минных банок и ни разу не допустили простоя караванов.
Начальник политотдела флотилии Петр Тихонович Бондаренко особое внимание уделял бригадам траления и участкам СНиС. Именно сюда он чаще всего направлял работников политотдела и сам приезжал то и дело. Прежде всего он добивался, чтобы политработники были на высоте своего положения, непрестанно овладевали не только политическими, но и специальными знаниями, хорошо знали людей. Бондаренко считал долгом проверять, как политработник следит за событиями, хорошо ли знает задачи, стоящие перед подразделениями, осведомлен ли о положении дел на каждом корабле, каждом боевом посту, умеет ли доходчиво и просто говорить с людьми. Бывало, от него крепко доставалось отдельным товарищам.
— Как же вы учите агитаторов, когда сами так скучно говорите с людьми, — отчитывал он при мне одного из политработников. — Одни общие призывы. На них далеко не уедешь. Агитация тогда доходит до сердца, когда она конкретна. А вы говорите о победах наших войск и даже не упоминаете, что вчера освобожден Харьков, между тем многие из ваших моряков — уроженцы этого города. А о ненависти к фашистам? Снова ведь не привели ни одного факта. А у вас на дивизионе командует кораблем главный старшина Василий Перепелица. Он получил письмо из дому: гитлеровцы замучили его сестру, сожгли все село. Ах, вы не знаете об этом письме? Тем хуже. Значит, подчиненные не делятся с вами своими радостями и горестями. Учиться надо — набираться и знаний и умения разбираться в душах людей. Вы же воспитатель, поймите это!
Из всех политработников Бондаренко, пожалуй, наиболее тепло относился к своему помощнику по комсомолу старшему лейтенанту Ивану Ивановичу Сафонову — самому молодому и деятельному. Сафонов всюду был своим человеком, его знали все, и он всех знал. Терпеливо и неутомимо он выращивал комсоргов. И скоро в его активе оказались чудесные ребята, такие, как Василий Костиков — комсорг подразделения тральщиков, где к концу лета четырнадцать комсомольцев за успехи в выполнении боевых заданий были награждены орденами и медалями, как комсомольские агитаторы минер Василий Тихов, пулеметчик Нарсуда Алеханов, наблюдатели Шариф Латыпов, Борис Хрутков, Иван Шипов и многие другие.
Помню, как он мне рассказывал:
— Знаете, какого агитатора я отыскал! Вот уж кого матросы слушают...
Это был Владимир Цуркан, старшина мотористов. Парень скромный, неразговорчивый, старался держаться в тени. А оказывался на виду. Отделение его — лучшее на дивизионе, матросы блещут выправкой и дисциплиной, моторы в их руках работают как часы. Цуркан для подчиненных — непререкаемый авторитет. Сам Владимир не любит говорить о себе. Но о его делах все знают. Он отважно дрался за Севастополь. А прошлой осенью показал себя героем здесь, под Сталинградом. Бронекатер шел на левый берег. В кубрики его втиснулись двести бойцов — свыше всяких норм. А на корме верхней палубы еще и штабель ящиков с противотанковыми минами. Гитлеровцы заметили катер еще на середине реки. Командир искусно маневрировал, уклоняясь от снарядов. Во время очередной перемены хода, когда моторы на миг замолкли, Цуркан услышал наверху легкое шипение. «Мины горят», — пронеслось в голове. Старшина выскочил на палубу. Один ящик пылал. Цуркан, не задумываясь, подбежал к нему, выхватил из штабеля и швырнул за борт. Грохнул взрыв. Прояви Владимир нерешительность, опоздай на секунду к штабелю — корабль с двумя сотнями людей взлетел бы на воздух.