— И чего им дома не сидится? — спросил он. — Отличная зима! Сидите дома! Эй, вы, чего это вы в отпуск намылились? А работать будет кто?
Ретика засмеялась, потом прижала кулак к губам. Я дернула Кассия за рукав.
— Что ты себе позволяешь?
— Критику нравов, — ответил он с усмешкой. Тогда я даже немного пожалела, что Кассий не изменился. Все такой же наглый мальчишка.
— Нам не придется стоять в этой очереди, — тихо сказала я. — Мы идем в дипломатический зал.
— Да, но это не значит, что я не зол!
— Кассий!
Ретика снова засмеялась.
— Ретика!
Я вздохнула. Без сомнения, мне было еще рано становиться матерью.
— За мной, пожалуйста.
Мы предъявили билеты, и я думала, что как и раньше нас просто пустят в зал, но, совершенно неожиданно, нас обыскали. Меня, императрицу этой страны, обыскивали, как рядового пассажира.
— Это новые порядки? — спросила я. Крепкая, темноволосая женщина, работница службы безопасности, ответила мне с каким-то стыдом.
— Прошу прощения, моя госпожа. Предполетный досмотр обязателен для всех групп граждан, даже для императрицы и ее сопровождающих. Такие теперь порядки.
— Что за глупости?
— Прошу прощения, — повторила она. — Мы обязаны соблюдать регламент.
Тогда я и ощутила, как изменилась жизнь. Не облик города, не население, сами законы менялись.
Мы оказались в дипломатическом зале, хорошо знакомом мне небольшом и комфортабельном помещении с ресторанчиком, парой дорогих магазинов с ювелирными изделиями и парфюмерией, и огромными окнами, впускающими внутрь ночь. За прозрачными мембранами окон я видела махины самолетов, такие непередаваемо большие, по-прежнему заставлявшие меня быть маленькой девочкой перед этими великими машинами.
Гигантские крылья, подсвеченные прожекторами, казались совершенно неспособными к полету, и я каждый раз удивлялась, когда самолет взмывал в воздух. Ретика подбежала к огромному окну, уткнулась к него носом, рассматривая самолеты с удивлением и радостью. Прежде она их, наверное, так близко не видела. Ретика была похожа на героиню сказки, удивлявшуюся, попав в мир гигантских вещей.
Мы были в зале единственными ожидающими. Работники сновали туда и обратно, стремясь предложить нам чай, кофе или закуски. Я вежливо отказалась от кофе и попросила мятный чай. Теперь, окончательно признав свое положение, я должна была заботиться о маленьком существе, живущем внутри меня.
Кассий предпочел черный кофе без сахара — напиток занятых людей, не обращающих внимание на вкус и подростков, желающих таковыми показаться. Ретика попросила принести закуску с трюфелем и, когда ей принесли хлебцы с трюфельным маслом, с раздражением уставилась на них.
— Выглядит ужасно.
— На вкус намного приятнее, чем выглядит, — сказала я. Зал был небольшой, но длинный, и свет был включен только в нашем конце, так что примерно половина помещения тонула в полумраке. Я помнила дни, когда этот зал был переполнен людьми. Моя семья, наши друзья, сенаторы. Призраки множества людей мгновенно возникли перед моим мысленным взором. Они смеялись, обменивались остроумными репликами, заказывали воду с лимоном и паштет из гусиной печени, а мы с сестрой ковыряли ложками в мятном мороженом за столиком неподалеку.
Я улыбнулась, встретившись с самой собой из такого счастливого прошлого, и вдруг ощутила радостное предвкушение путешествия, как в детстве. В этот момент началась посадка.
Я пустила Ретику сесть у окна. За это место также долго боролся Кассий, но было постановлено, что он, как будущий мужчина, будет смотреть в иллюминатор на обратном пути, а сейчас уступит свое место даме.
— О, если моя императрица пожелала, — сказал Кассий.
— И не хами мне.
Теперь я удивлялась не тому, как Кассий помрачнел, а тому, как сумел сохранить свою наглость. В салоне мы были одни, и это добавляло уюта.
— То есть, это даже лучше, чем первый класс? — спросила Ретика.
— Почти то же самое, но более обособленно, — ответила я.
— Для волков-одиночек с миллиардами денариев на счету, — сказал Кассий.
Они не то чтобы ладили. Как и любые малознакомые мальчик и девочка, они перекидывались репликами, в основном, через меня, стараясь впечатлить друг друга. Наблюдать за этим было забавно.
Самолет понесся по взлетной полосе, и я почувствовала детскую свободу от осознания того, что покидаю Вечный Город. При взлете у меня заложило уши, и я судорожно сглотнула, наблюдая, хотя и с трудом, потому что Ретика приникла к иллюминатору, за тем, как отдаляется земля. Золотые огни, а ничего кроме них не было видно в темноте, щедрой рукой рассыпанные в Вечном Городе оставались внизу, казались все более крохотными, пока Город не начал напоминать ночное небо, только вместо серебряно-белых звезд были звезды оранжево-золотые.