— Правда, чудесный?
Кофе действительно был хороший, и я кивнула. Сделав крохотный глоток, я отставила чашку, решив, что кофе в моем положении я выпила вполне достаточно.
— Вижу, вы не настроены на дружелюбную беседу, а ведь это просто дань вежливости.
И я поняла: не настроена. Мне здесь не нравилось, но у меня не было на это никаких особенных причин. Было неуютно, как-то неправильно. Может быть, я просто вспоминала тот день, когда встретила его насмешливый взгляд в столь волнительный для меня момент. Северин потянулся за одним из йогуртовых пирожных, и я увидела на его запястье, на секунду обнажившемся, линию тонких, опоясывающих порезов.
Все было очевидно с самого начала, но в слова я это обличила только сейчас. Северин шел Путем Зверя. Оттого он мне не нравился — я смотрелась в него, как в свое отражение, но лево и право поменялись местами. То, что я считала правильным, он отрицал, я же презирала то, что больше всего ценил он. Но мы оба были принцепсами, и нас пересотворил один и тот же бог.
Однако глупо было бы игнорировать разность наших убеждений. И все же если принцепсу нужна была помощь, я не должна была отказывать.
— Дело в том, — начал Северин, голос у него был веселый, обаятельный, а движения быстрые и ловкие, словно он игрался с вещами, а не просто брал их в руки. — Что наш образ жизни несколько не устраивает вашего уважаемого мужа.
— Вы вольны исповедовать вашу религию, как пожелаете. Он гарантировал это право, и оно закреплено в Конституции. Если вы, господин Северин, считаете, что кто-то притесняет ваши религиозные убеждения, вам лучше обратиться к моему мужу. Он против подобных вещей.
— Ах, если бы все было так просто.
Северин поднялся, открыл один из ящиков под стеллажом и достал коньяк, щедро плеснул его себе в кофе.
— Дело в том, что я здесь не один. У нас коммуна, если хотите. Время раннее, многие еще спят, но могу разбудить их, если императрица пожелает удостовериться.
— А вы хотите?
Он засмеялся, потом погрозил мне длинным пальцем.
— Вы знаете толк в нашем Пути, правда?
— А вы забываетесь, — сказала я. — В чем, собственно говоря, ваша проблема? Я хотела бы доходчивых объяснений.
— Дело в том, что ваш муж, хоть и пытается отучить воров воровать, но не спорит с тем, что это их природа. Однако, к нам уже два раза наведывались его, как это называется, Чистильщики?
Это называлось «Служба очищения», но во все времена люди упрощали длинные названия. «Служба очищения» следила, в основном, за тем, чтобы ведьмы, воры и варвары вели себя подобающе и соблюдали законы, но так же она проверяла лояльность принцепсов и преторианцев.
— Я совершенно не имею ничего против действующей власти. Напротив, я только за. Мне нравятся перемены, они освежают. Однако, Чистильщики считают, что мы занимаемся чем-то противоправным.
— Вы занимаетесь тем, чем захотите. Это могут быть противоправные вещи?
Он посмотрел на меня внимательно. Ему явно доставлял удовольствие мой дискомфорт. Я никак не могла справиться с собой, хотя я знала, что он такая же часть моего народа, как и все, кто идут по Пути Человека вместе со мной. Мы, принцепсы, раздроблены изнутри, мне нужно было соединить нас в целое. Справиться с собой.
— Могут, конечно. К примеру, вчера я захотел немного морфия. Кому от этого хуже?
Но я знала, что за этим ленивым гедонизмом скрываются и другие вещи. Если ему захочется убить кого-то — он убьет, а если он пожелает взять женщину силой — он возьмет, в противном случае, смиряя желание, он согрешит против бога.
Но люди, идущие по Пути Зверя, существовали всегда. О них редко говорили, и еще реже их дела становились достоянием общественности. Люди Зверя были нашей маленькой тайной. На них смотрели сквозь пальцы, но Аэций бы не понял этой доброй традиции.
— Вас застали за чем-то противоправным? — спросила я. — Было совершено преступление?
Он цокнул языком, потом с досадой сказал:
— Разговор не идет так просто, но я этого ожидал.
А потом он крикнул:
— Децимин! Вина сюда, да того, что получше, а не того, которое мы обычно используем утром!
Он спустился по лестнице, ведущей на чердак, и, казалось, сделал эту темную комнату светлее. Я никогда прежде не видела такого красивого человека, он словно был из другого мира, только образом схожий с простыми, земными людьми. Он был совсем юным, наверное, ему было лет двадцать, вряд ли меньше и точно не больше. Северин выглядел лишь чуть постарше, но принцепсы отлично умеют различать возраст друг друга — по глазам. Северину было хорошо за шестьдесят.