Он резко развернулся к одному из лучников.
— Немедленно к виконту! Доложи, что армия барона у стен. Начинается осада.
Теодор почувствовал приступ досады, и развернулся, он спустился в башни и снова направился в гильдию.
Некоторое время назад.
В это же время, в другом конце города, «инквизитор», идущий по улице со своей свитой, остановился и, медленно поднял голову. На его лице, обычно выражавшем лишь благочестивую строгость, на мгновение промелькнула лёгкая, почти незаметная улыбка.
Интересно, — подумал Сайлон, ощущая испуганный всплеск магии, помчавшийся прочь от колодца. Не просто любопытный жрец. Чуть сильнее.
Он мысленно отдал приказ своим «обращённым» стражникам начать незаметный поиск по всему району. Но без суеты. Охота на такого зверька могла стать приятным развлечением, отвлекающим от рутинной работы по отравлению города.
Он не чувствовал прямой угрозы. Он чувствовал… интерес. Его паутина задрожала, и он с любопытством ждал, как поведёт себя попавшаяся в неё муха. Его план не менялся. Просто появилось новое, маленькое развлечение.
Далее они продолжил свой путь который привёл его к дому, который особо не выделялся на фоне других — некогда был явно богатый, с резными ставнями и мраморным порогом, но теперь со следами запустения.
Он постучал. Сначала вежливо, потом — настойчивее, с той властной интонацией, которую не смеют игнорировать.
Дверь приоткрылась. В щели мелькнуло испуганное женское лицо с большими глазами и… с закрученными рожками, проступающими сквозь пряди волос. За ней виднелась вторая девушка — бритая наголо, с идеальной кожей и большими, чуть раскосыми глазами.
— Я к вам по поручению Церкви и по распоряжению графа, — произнёс Сайлон, демонстрируя документ с печатью. — Провожу проверку в связи с… нехорошими слухами. Обнаружил следы скверны рядом. Вы не против, если я осмотрю дом?
Девушки переглянулись. В их глазах читался испуг, затем их взгляд скользнул за спину Сайлона, где в тени стояли двое его «спутников» — пустоглазых стражников, чьи души уже давно были выжжены дотла. После дверь приоткрылась чуть больше, девушка с рогами внимательнее изучила документ и поняла что сопротивляться было бесполезно. С тихим скрипом дверь открылась полностью, впуская тёмного гостя внутрь. Сайлон переступил порог с лёгкой, почти голодной улыбкой.
Кабинет Главного Инквизитора. Через несколько часов.
Кабинет Элоди был воплощением дисциплины и порядка, как и всё в её жизни. Высокие стены из тёмного дуба были уставлены книжными шкафами, доверху заполненными фолиантами и свитками. Воздух пах старым пергаментом, воском для печатей и слабым, едва уловимым ароматом освящённых трав. За массивным дубовым столом, заваленным картами, донесениями и отчётами, сидела сама Главный Инквизитор.
Элоди была воплощением суровой, аскетичной красоты. Её лицо с резкими, волевыми чертами казалось высеченным из мрамора. Густые седые волосы, оттеняли холодную синеву её глаз.
На ней были надеты доспехи: нагрудник из синей стали с золотой инкрустацией, и золотые наплечники — символ её ранга. Её движения были точными и экономными, когда она просматривала донесения о подготовке отрядов к отправке в Наарком.
В углу стола, рядом с печатью Ордена, стоял её личный коммуникационный граммофон. Он был больше и изящнее полевых моделей, сделан из тёмного, почти чёрного дерева и золота. Он молчал.
Элоди нахмурилась, изучая карту приграничья. Мысли её были о брате Теодоре, одном из её лучших воинов. И словно в ответ на её мысли, граммофон на столе вдруг ожил.
Устройство не зашипело, как это бывало в поле. Оно издало мягкий, мелодичный гул. Из его раструба поднялась не туманная дымка, а сгусток чистого, голубоватого сияния, который тут же сформировался в полупрозрачный, светящийся шар.
Из шара донёсся знакомый голос, но он был сдавленным, прерывистым, полным напряжения:
«…докладываю. Подозрения подтвердились. В городе Наарком действует могущественный тёмный маг. Пока что его деятельность крайне осторожна. Обнаружены следы слабого яда подчинения… цели и истинная сила мага неизвестны… продолжаю расследование в одиночку…»
Элоди замерла, перо в её руке остановилось над бумагой. Она слушала, вглядываясь в сияющую сферу, пытаясь разглядеть в ней лицо Теодора. Она ждала большего. Какой-то зацепки, имени, названия…
И оно прозвучало в следующем сообщении. Голос Теодора, уже почти сорвавшийся на шёпот, прошипел одно-единственное слово, от которого кровь стынет в жилах любого посвящённого: