Пролог.
- Уже уходишь, детка, - слышится позади.
Я взвилась, словно от ожога, резко обернулась, чтобы встретиться с ним взглядом.
И опять эта тягучая патока похоти, что темнеет на их дне.
Пётр скалится, причём стоит совершенно голый, совсем не озаботившись хотя бы трусами.
- Да, у меня дела, - стараюсь не скосить взглядом на его вздыбленный член.
Он что, Виагру жрёт?
В руках его замечаю свои трусы.
Тянусь, чтобы забрать, но он отступает, явно желая их оставить себе.
- Подавись, - шиплю и отступаю, не желая даже и пары секунд оставаться в поле его пространства.
- Детка, - тянет Свиридов лыбу, - ты чего такая злая, всё же, наоборот, должно быть.
- Пётр, мы заключили сделку. Я надеюсь, ты доволен.
Он продолжает улыбаться, хотя его глаза сверкают. Не нравиться ему моё замечание.
Он резко поддаётся вперёд и притягивает меня за талию, впечатывая в своё голое тело.
- Пётр, значит, - горячо шепчет мне в ухо, пока я стараюсь отстраниться от него. – А как же «да, да, трахай меня только так» или «хочу твой член глубоко» или…
- Хватит, - толкаю его изо всех сил, и он подчиняется, отходит. - Ты получил то, что хотел?
- Хочешь сказать, что это ты так расстаралась?
- Тебе зашло, я вижу, так что жду ответной услуги, - чеканю слова, с удовлетворением замечаю, как каждое из них ранит его.
Самодовольная улыбка стекает с лица, глаза всё больше загораются от гнева.
- Когда ты стала такой прожжённой сукой, Оля? – выдаёт, наконец.
- Учителя были хорошие, - отвечаю и отворачиваюсь.
Мне и смотреть не надо, я прекрасно понимаю, что попадаю в цель.
Открываю дверь и вылетаю, несусь по лестнице вниз.
Теперь всё позади, я справилась, вывезла.
То, что он выполнит свою часть сделки, я не сомневалась.
А ещё всего этого можно было бы избежать и просто признаться ему, что Мишка его сын.
Но этого точно никогда не будет.
1.
Мне так душно. И тошнит.
За окном такси мелькают огни, и от них ещё гаже.
Отворачиваюсь и утыкаюсь прямо в его грудь.
Что за нелепый для мужчины парфюм. Сладкий и какой-то душный.
Мы что, в Абу-Даби?
Хихикаю от этой нелепой мысли.
Откуда это в моей голове?
Но улыбка тут же гаснет, потому что я встречаюсь с ним взглядом.
Он так смотрит...
Он всегда так смотрит.
Словно я принадлежу ему.
А я не хочу ему принадлежать и потому отталкиваюсь и, не рассчитав сил, лечу вперёд, но он не даёт мне упасть, снова притягивает к себе.
- Сколько, говоришь, ты выпила? Бокал шампанского?
Не хочу отвечать.
Он мне кто? Никто!
Но вроде как он меня спас. Хотя... Я бы и сама справилась.
Наверное...
- Да, - коротко отвечаю и прикрываю глаза, чтобы не видеть эти тёмные глаза и жёсткую складку возле тонких губ.
- Что-то не верится, - недовольно цедит он.
- Слушай, Петь, - не выдерживаю я, - почему ты всегда лезешь?
Его лицо вытягивается.
Не ожидал, спаситель?
- Оля, ты вообще понимаешь, в какой ситуации была?
- Я не про ситуацию, а про тебя, - морщусь, потому что он снова норовит меня притянуть.
- Не надо, - протестую, и, ёрзая по сидению, двигаюсь дальше от него.
Пётр не настаивает на обратном, хоть и недоволен моим поведением.
Вот только мне плевать.
- Ты всегда и везде, - продолжаю я и чувствую, как во мне закипает гнев, - куда ни плюнь…
- Надо было оставить тебя в той весёлой компании, - перебивает, - десять мужиков и одна ты. Что-то я не вижу твоего жениха. Как он вообще отпустил тебя куролесить в этот бар. Ты даже не представляешь…
- Ой, хватит, - уже откровенно злюсь, - ты преувеличиваешь. И мой жених, не твоя забота.
Замолкаю, потому что в чём-то он прав. Бар и, правда, сомнительный. Подружки, приглашённые на девичник, все разбежались, кто домой, кто с любимым в ночь. Да и компания у меня была так себе. Я и сама подумывала, как бы смыться незаметно. Но тут подоспел Свиридов.
Узнаю, кто слил меня ему… Наверняка Ленка…
- Твой жених иногда должен голову включать, - продолжает ворчать Свиридов, нервно поглаживая обивку дивана и специально не называя Женьку по имени, - отпустить тебя одну, чёрт знает куда.
- Ты бы, конечно, не отпустил, - решила подразнить его.
Он оборачивается и внимательно осматривает меня с ног до головы.
- Да я бы тебя из дома не выпустил в таком виде, - выносит он вердикт.
- Как хорошо, Свиридов, что ты не мой жених, - бью по больному, и мне всё равно, даже когда вижу, как тухнут его глаза.
- Стерва ты, Олька, - выдаёт он.
- Стерва, - подтверждаю я, всё же натягивая короткую юбку на коленки, и отворачиваюсь, не желая больше с ним разговаривать.
Хочет провожать, пусть провожает.
У нас с ним давно странные отношения. Он чего-то пытается добиться своими поступками, а меня бесят даже вот такие благородные порывы.