А Свиридову машину не жалко. А мне тем более.
- Слушай, ну по факту, ты же согласна была, - заводит старую тему.
- Пошёл ты, - злюсь и дёргаю ручку, но он ловко меня перехватывает.
- Ты знаешь, я ведь раньше ещё сомневался, - впивается в меня тёмным взглядом, и я непроизвольно тоже разглядываю его.
- Думал, что пережал тогда. Ты же девочка совсем была, неискушённая, - продолжил он, меняя тон на интимный. – А совсем недавно, когда трахал тебя, понял, что тебе заходит эта тема.
- Какая ещё тема? - цежу я, чувствуя, как горят щёки.
- Игра в недотрогу. В гордую сучку…
Недослушивая эту ересь, впиваюсь ногтями в его запястье и держу, пока не отпустит.
Он рычит. Нехотя отстраняется, трёт раненую кожу.
- Ты меня принудил, - говорю так чётко, чтобы не было сомнений, - это почти изнасилование. Я просила тебя остановиться. И ты можешь сколько угодно оправдывать себя своими умозаключениями, но факт остаётся фактом.
Недовольно поджал губы.
- Я же любил тебя…
- Ой, хватит уже. Если бы мой Мишка не накосячил, я никогда бы к тебе не обратилась. Так что можешь оставить себе все свои влажные воспоминания, и довольствоваться ими.
- А тебе, значит, не в кайф было? - буркнул уязвлено.
- Нет.
Короткий ответ для него, всё остальное только для меня.
Не собираюсь даже анализировать отклик своего тела, когда оно спорило с разумом.
Так даже было легче.
Но знать Свиридову об этом не стоит.
- Врёшь, - не верит он. – Я видел, как ты тащилась. Ты не играла.
- Это всё? – даже не собираюсь делать вид, что мне интересно.
И, не дожидаясь его реакции, давлю на рычаг дверцы.
Свиридов отмирает и, схватив меня за руку, усаживает обратно в кресло.
- Сейчас, блядь, проверим, какая ты актриса.
Не успеваю осознать сказанное, как он на меня наваливается, и жёстко впивается в губы своими.
Больно.
Бью, куда попадётся.
Отворачиваюсь.
Мычу.
Но он держит крепко, да и удары мои так себе, оборона против такого борова.
Выдыхаюсь и пропускаю момент, когда он давит своим языком на мои сомкнутые зубы. Впускаю его, и чувство дежавю накрывает с головой.
Какой-то жуткий контраст между разумом и телом.
Полярность.
Амбивалентность, мать его.
Ведь я же чётко осознаю, что это гад Свиридов, но телу всё равно. Оно реагирует на него так бурно и ярко. А в голове рождаются идеи по сопротивлению.
Возможно, это как-то связано с нашим первым разом. Разбираться в этом нет никакого желания. Но этот парадокс дезориентирует меня.
А Свиридов использует моё замешательство, углубляет свой варварский поцелуй и лезет лапами под юбку.
Задирает, оголяя бёдра и, не жалея колготок, рвёт их.
Прикосновение его шершавых пальцев на моей промежности, отрезвляет.
Я дёргаюсь.
Пытаюсь собрать себя.
Отвлечься от горячих импульсов, что сотрясают тело в лихорадке.
И мне уже не дико, от своей реакции на него.
Мне пусто внизу живота.
Тягуче и больно.
И он словно синхронен со мной.
Держит крепко, чтобы не очухалась.
Целует, глубоко, понимая, что тем самым ломает моё сопротивление.
И толкает вглубь меня два пальца, наверняка чувствуя горячую влагу, что размазывается по плоти, вместе с его движениями.
Всё, что сейчас могу, это глухо стонать в его рот, и не открывать глаз.
Не видеть.
Не понимать.
- Скажи, - Пётр отрывается от моих губ.
- Что? – теряюсь, совсем уплыв в чувственную нирвану.
- Скажи правду, - хрипит и впивается пальцами в мои волосы, не позволяя отвернуться. – Что хочешь меня!
Упрямо молчу. Пытаюсь обуздать гремящие чувства.
Бёдра дрожат в напряжении, и низ живота скручивает в преддверии разрядки.
Его пальцы вдруг замираю.
Давлюсь стоном. Непроизвольно дёргаю бёдрами. Но Пётр стопорит меня, жёстко прижав к сидению.
- Скажи, что хочешь меня, - повторяет он.
Понимаю, что это условие, и тогда он доведёт начатое до конца, но упрямо молчу, сжав челюсти.
Не могу в этом признаться.
Даже себе.
Не могу.
Напряжённо молчим, пилим друг друга взглядами, вдыхая жаркий воздух со вкусом нашей близости.
- Так сложно признать очевидное?
Вынимает пальцы, вытягивая за ними, то самое очевидное, что так хочет услышать, мажет по бёдрам горячей влагой.
Тело сводит в судороге неудовлетворённого желания.
Передёргивает и накатывает отвращение.
- Ненавижу тебя, - выдыхаю.
Одёргиваю юбку.
Не отслеживаю, всё ли забираю из его проклятой машины, почти выпадая в холодный вечер.
Только дома сообразила, что забыла у него зонт.
4.
- Юль, я на обед. На сегодня записей нет, только если острый. Михалыч специально освободил для себя. У него встреча с заказчиками по поводу полимеров для пломб.