Говорю, стоя за ширмой, переодеваясь в свою одежду.
- А сама, что, не сбежишь?
Юлька, человек хоть куда, но администратор из неё хреновый. Она и сама готова слинять с работы, при первом удобном случае, и всех остальных подбивает на тоже.
- А если экстренный кто?
- Вера Алексеевна есть…
- Ну а если не один. Нет, я Михалычу обещала, и ты заканчивай разлагать трудовую дисциплину.
При упоминании Грека Юлька замолкает. Он, зная её натуру, держит её в строгости.
- Да, ладно, ладно. Только ему не говори.
- За кого ты меня принимаешь?
Выхожу из-за ширмы.
Юлька мечтательно глядит в окно.
- Как думаешь, Оль, лето тоже такое поганое будет? - намекая на очередной дождь.
- Думаю да, - жму плечами и беру сумку и новый зонт.
- Ладно, я на полчаса. На связи.
Выхожу на улицу.
Дождь пока ещё накрапывает, но небо затянуло так, что становится понятно, что скоро ливанёт.
Успеть бы вернуться.
Раскрываю новый зонт над головой, невольно вспоминая Свиридова. Наверняка даже не заметил, что где-то в недрах его машины осталась моя вещь. Уверена, если бы нашёл, наверняка использовал бы, как повод для встречи.
Ливень начинается, как раз когда я заканчиваю обед. И оставшиеся минуты я медитирую, глядя в окно кафе и попивая чай.
Странное чувство отрешённости. Апатия.
Давно такого не было.
Да и не люблю я долго копаться, выискивать причины событий.
Для меня приемлемым всегда была конкретика.
Выводы.
По возможности избегать повторения ошибок.
И второй раз за день вспоминаю Свиридова.
Он как некий спутник на протяжении всей моей жизни.
Как пришёл новеньким в наш девятый класс, так до сих пор он присутствует в моей жизни.
И с ним не работает моя философия.
Он для меня ошибка.
И я уже трижды совершила её.
Впервые семнадцать лет назад, и напоминание о ней у меня теперь всегда перед глазами, а второй и третий — совсем недавно.
И только по поводу него у меня нет конкретики.
Он ломает меня.
Как можно не выносить человека, и плавиться от его поцелуев. Ведь это нелогично, в корне.
Я, сколько себя помню, терпеть его не могла, и мне не нужно было от него участие в жизни сына, когда я узнала о беременности.
Женька, сразу после свадьбы уехал на практику в область, и первая брачная ночь у нас была, почти месяц спустя. Тогда я уже знала, что беременна.
И даже в той ситуации у меня не возникло никакого желания задействовать его, обратится.
Уверенна, он бы с радостью прибежал.
Только мне этого не надо.
Вздохнула, опустив на блюдце кружку.
Дождь не унимался, а отведённое время подходило к концу. Нужно было возвращаться в клинику.
На выходе запиликал телефон.
Опустила зонт, который был на изготовку, и достала из кармана трубку.
Странно. Мишка.
- Это что, вам на парах разрешили пользоваться телефоном, - вместо приветствия застрожила я с ходу.
- Соколова Ольга Сергеевна? – послышался из трубки посторонний голос.
- Да.
- С вами говорит следователь Хромченко Игорь Васильевич. Ваш сын задержан по статье сто одиннадцатой УК РФ по обвинению в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, - чеканит мужской голос.
Пока он говорит, паника, что с Мишкой случилось что-то непоправимое, сменяемся облегчением. Но по мере того как он продолжает, новая волна тревоги и замешательства накрывают с головой.
- Вам знакома фамилия Шепелев? – спрашивает следователь, пока пытаюсь обработать полученную информацию.
- Так, там же всё уладили, - бормочу растерянно. – Они забрали заявление.
- Открылись новые обстоятельства в деле. Вам следует подъехать к нам. Адрес напишу в сообщении, и не забудьте паспорт.
Разговор завершился, а я всё смотрю на погасший экран телефона, обдумывая случившееся.
И чем больше я соображала, тем понятнее мне становилось, кто за всем этим стоит.
5.
Сижу.
Щёки горят.
Исподлобья смотрю на застывшего посреди собственного кабинета взъерошенного Свиридова.
Румянец мой, и от стыда, откатом накрывшего сейчас, и от пары пощёчин, что отвесил мне Пётр, желая пресечь мою истерику. Даже не пощёчин, а лёгких постукиваний. Но это было так неожиданно, что весь мой запал иссяк.
Сейчас только соображаю, как хорошо, что у него никого не было, когда я ворвалась к нему в кабинет.
Крушащая всё на своём пути женщина, не стесняющаяся в выражениях в отношении целого капитана полиции, то ещё представление, хоть для его подчинённых, хоть для начальства.
- Успокоилась?