Александр даже опешил от такой внезапной отповеди и изумлённо остановился, ощущая себя так, словно пропустил удар в жестокой рукопашной. Почему она так резко переменилась? Что за игру затеяла? Может, решила его помучить? Он решительно ничего не понимал.
Минуту назад Адель таяла в его руках, добровольно покоряясь его страсти, сама обнимала, раскрывая ему объятия, прижималась к его груди, а теперь смотрит так, словно он её к этому принудил! Если он настолько противен ей, могла бы и сразу оттолкнуть или влепить пощёчину, всё лучше, чем вот так окатывать презрением.
— Прошу прощения, княгиня! — голос графа звучал оскорблённо, но горечь от того, что его так жёстко поставили на место, ему скрыть не удалось. — Но… мне показалось, что Вы вовсе не были против моих объятий всего минуту назад. К чему тогда этот внезапный приступ добродетели?
Адель вспыхнула до корней волос, однако возразить на это было нечего: она действительно ничего не сделала, чтобы предотвратить этот поцелуй. Истина крылась не только в том, что ей стало стыдно за своё поведение, но и в том, что давняя обида, нанесённая его женитьбой, буквально рвалась из её сердца, готовая разразиться заслуженными горькими упрёками. В чувственном порыве Адель забыла, что он снова предал её, женившись на той женщине, что стала причиной их разрыва.
— Мне кажется, Вам пора присоединиться к супруге, граф, — колко заметила Адель, делая акцент на слове «супруга». — Она наверняка уже заждалась Вас в бальной зале. В отношении неё и поупражняетесь в любовной лексике.
— Что с тобой, Адель? — горько спросил Алекс, понизив голос. — Я думал, что наша любовь всё ещё жива и взаимна.
— Вот как? — она презрительно поджала губы. — А разве я обязана хранить любовь к тебе, в то время как ты женился на Жаклин? Или тебе мало её одной? Решил проверить, сумела ли я забыть тебя?
— Но я женился на ней только из-за ребёнка! — горячо возразил Александр. — Пойми же, Адель! Что мне было делать? Я потерял тебя и последнюю надежду на счастье, причём потерял по своей вине… пойми, я не хотел, чтобы мой безвинный ребёнок рос с клеймом незаконнорожденного!
— Ты мог просто признать ребёнка, без заключения брака, — упрямо заявила Адель, мотнув головой. — Но ты предпочёл отомстить мне и жениться на женщине, которая являлась твоей бывшей любовницей, которая разлучила нас, стала причиной того, что я чуть с ума не сошла от горя! Ты уже забыл, как клялся мне в любви и верности здесь, в Петербурге? Как ты мог после этого жениться на ней?! Как мне верить тебе после этого?
— Адель, успокойся, прошу тебя! — Александр схватил её за плечи, сжимая и слегка встряхивая, чтобы остановить поток обвинений. — Я не люблю её, и Жаклин об этом знает, мы обговорили это с ней ещё до свадьбы. Это было просто соглашение.
— Только не говори, что ваш брак — фиктивный! — запальчиво выкрикнула Адель, стараясь вырваться из его рук.
Она, видимо, ожидала, что Александр подтвердит её слова и как-то успокоит, но он внезапно застыл, опуская глаза в пол и выпуская княгиню из своих рук. Адель замерла, глядя на него, и, абсолютно верно истолковав его молчание, почувствовала, как непрошеные слёзы наворачиваются на глаза.
— Нет, этого я не скажу, — тихо ответил он, снова поднимая глаза и с болью натыкаясь на её обречённый взгляд. — Поначалу так оно и было, но…
— О, разумеется… она ведь довольно привлекательна… и так преданно любит тебя, — пробормотала Адель, поспешно поворачиваясь к нему спиной и стирая слезинки дрожащими руками.
— Но я не люблю её! — в отчаянии повторил Александр, снова разворачивая её к себе. — Понимаешь? Для меня она ничего не значит, я никогда не любил её и не смогу простить то, что она лишила меня счастья. Я люблю только тебя, Адель, и так будет всегда! Верь мне, прошу тебя!
Легко обмануть того, кто рад быть обманутым: одна часть её души отчаянно хотела верить любимому, а другая настойчиво нашёптывала о том, что его поступок говорит об истинном положении вещей гораздо красноречивее слов. Он женат на Жаклин Бонье, она — его жена, избранница, носит его фамилию и делит с ним супружеское ложе… так о чём ещё можно говорить? К чему все эти оправдания, если ничего изменить уже нельзя?
— Ты женат на молодой красавице, у вас растёт дочь, которую ты обожаешь, а я должна поверить в то, что твоя любовь ко мне всё ещё жива? — недоверчиво спросила Адель, чувствуя, как она буквально разрывается надвое между желанием поверить ему и страхом снова обмануться.
— Да, я очень люблю свою дочь, — твёрдо ответил он. — Но…
— Никаких «но», — решительно оборвала его Адель. — Мы оба несвободны, у нас растут дети, и эта наша встреча наедине — последняя.
— Нет, не последняя! — Александр снова схватил её за плечи и настойчиво притянул к себе, несмотря на сопротивление. — Я не смогу просто наблюдать за тобой со стороны и ничего не делать! Неужели ты не понимаешь, какая это жестокая пытка?
— Ты предлагаешь мне тайно встречаться? Стать твоей любовницей?! — глаза Адель недоверчиво распахнулись. — Я замужем, Алекс, или ты забыл? У меня есть муж, и я не стану предавать его доверие!
— Он знал, что мы любим друг друга, когда женился на тебе, — тихо напомнил Александр, в глубине души понимая, что она абсолютно права. — К тому же, Владимир Кириллович тебе не настоящий муж, и мне прекрасно известно об этом.
Адель даже задохнулась от негодования: за кого он её принимает, в конце концов?! Если её брак — фиктивный, значит, она должна наплевать на свою честь, и преспокойно изменять мужу? Неужели Александр Бутурлин считает её способной на такую низость, как супружеская измена? Причинив ей столько боли, разбив сердце, женившись на другой, он самонадеянно предполагает, что стоит ему поманить её пальцем, и она сразу же с восторгом упадёт в его объятия?! Да что он о себе возомнил? Острое желание причинить ему боль в ответ и отомстить за себя хоть немного, ярко вспыхнуло в сердце княгини Оболенской.
— Ты так уверен в этом? — гордо вскинув голову, спросила она.
Настала очередь Александра ошеломлённо замереть и недоверчиво заглянуть в любимые тёмные глаза, в которых плескались обида и уязвлённая гордость. Его мужское эго отчаянно отвергало даже саму мысль, что Адель могла отдаться своему мужу.
— Не может быть… — глухо пробормотал он, растерянно вглядываясь в её лицо. — Это неправда!
— Отчего же? — повела плечом Адель. — Владимир Кириллович был очень добр ко мне, внимателен, нежен. Он оберегал меня, баловал, как ребёнка, и я по достоинству оценила его отношение! Поэтому я стала его женой не только на словах… и родила ему дочь.
— Прекрати! — вдруг сдавленно выкрикнул Алекс, резко встряхивая Адель. Его руки сжали её плечи так сильно, что она почувствовала, как хрустнули кости. — Не лги мне, Адель! Я знаю, что Софи — моя дочь! Я догадался ещё тогда, в день твоей свадьбы, и Мишель подтвердил мою догадку.
Адель только и могла, что испуганно вскрикнуть, поднеся руки ко рту. Она ведь давно опасалась, что Мишель рассказал или расскажет Александру о ребёнке, но упорно и трусливо отгоняла от себя эти мысли. Итак, он всё знает… Боже правый!
— Софи — только моя дочь… моя и моего мужа, — тихо возразила она, проклиная себя за слабость в голосе. — Она — княжна Оболенская, и так будет всегда.
Эти слова заставляли сердце Александра обливаться кровью: ведь он страстно желал поведать всему миру, что Софи — его дочь, но не мог сделать этого, не уничтожив тем самым репутацию любимой женщины. Но почему она так упорно не желает признаваться ему в том, что вышла за Оболенского, нося под сердцем дитя? Неужели ей настолько невыносима мысль о том, что в жилах её дочери течёт кровь Бутурлиных?