— Это наше дитя, Адель, — со всей нежностью, на которую он был способен, прошептал он, осторожно касаясь рукой щеки любимой. — Мы с тобой зачали этого ребёнка, наша любовь нашла своё живое воплощение в ней. Я так мечтаю увидеть нашу малышку! Прошу тебя, любовь моя, не отказывай мне в этом!
— Твоя…семья знает о том, что Софи… твоя дочь? — еле слышно спросила Адель, всё ещё пытаясь осознать, что её тайна может быть известна всей семье Бутурлиных, включая законную жену Александра.
— Да, я рассказал им, — коротко кивнул он, — всем, кроме… Жаклин.
«Если она не полная идиотка, то догадается сама, едва взглянет на Софи!» — с горечью и страхом подумала Адель.
Злобный взгляд, которым не раз одаривала её сегодня законная жена Александра, не оставлял сомнений в том, что Адель она ненавидит со всей мощью, на которую способна. А в том, что Жаклин способна на многое, Адель уже имела несчастье убедиться в прошлом. А вдруг эта женщина решит отомстить ненавистной сопернице через ребёнка? При одной мысли о том, что её дитя может оказаться в опасности, княгиня побледнела и испуганно вскинула глаза на Александра.
Как ни странно, он прочёл её мысли и успокаивающе пожал маленькие холодные ладошки.
— Не волнуйся, любовь моя, я сумею защитить тебя и нашу дочь от ревности Жаклин, — заверил он, — она не посмеет ослушаться меня.
— О, я не уверена в этом, совсем не уверена, ты снова недооцениваешь её… — сокрушенно покачала головой Адель. — Для всех нас будет лучше, если мы с тобою станем держаться подальше друг от друга. Не стоит испытывать судьбу и дразнить твою супругу, да и Владимир Кириллович не заслужил такого бесчестья. Мне пора вернуться! — она осторожно высвободила свои руки из ладоней Александра.
— Постой! — он преградил ей путь у самой двери, не давая покинуть библиотеку.
— Я должна вернуться к мужу! — с нажимом повторила она, начиная сердиться. — Нас могут застать в любую минуту, неужели ты не понимаешь?
— Скажи мне правду, Адель… ты действительно… была близка со своим мужем? — тихо спросил Алекс. — Я должен это знать!
Щёки Адель тут же вспыхнули от того, что она солгала ему, но признаться в этом означало для неё своего рода поражение. Если она сейчас скажет Алексу правду, то так и останется в его глазах униженной, оскорблённой и обманутой дурочкой, жизнь которой он разбил вдребезги, а этого Адель допустить не могла. Раз уж Александр Бутурлин утверждает, что любит её, пусть и ему будет так же больно, как было ей!
— Да, это правда! — с вызовом ответила она. — Он сделал меня по-настоящему счастливой и любимой, и я очень благодарна ему за это!
В сапфирово-синих глазах, направленных на неё, вспыхнули боль и гнев, недоверие и ревность… Александр медленно опустил руку, не делая больше попыток удержать Адель, и она поспешно выскользнула за дверь.
Казалось бы, она должна была радоваться, увидев, что её удар достиг цели, но вместо радости княгиня вдруг почувствовала, как ей стало ещё больнее. Лгать, чтобы причинить боль — это так низко! Тем более — лгать любимому человеку, ведь она по-прежнему любит его, несмотря ни на что…
Господи, на какие ещё необдуманные и неблаговидные поступки толкнёт её Александр Бутурлин одним своим появлением в её жизни?
========== Хуже любовного треугольника может быть только квадрат ==========
Адель снова почувствовала, что выпадает из реальности. Нет, так не годится, она должна собраться с мыслями: не хватает ещё, чтобы кто-нибудь заметил её смятение.
Свадебный приём завершился ещё час назад, и Адель находилась в спальне новобрачной, где, кроме неё, собрались Мария Александровна, её дочь Анна и жена Александра — Жаклин. Они, как ближайшие родственницы молодой княгини Вяземской, должны были помочь ей приготовиться к первой брачной ночи.
Пока Ольга принимала ванну, они ждали её, тихо переговариваясь между собой. Говорили, в основном, Мария Александровна и её дочь, радостно обсуждая прошедший приём, а Адель и Жаклин, разойдясь по разным углам спальни, лишь односложно поддакивали, украдкой бросая друг на друга осторожные, подозрительные взгляды. Обстановка была весьма напряжённой.
Горничные деловито сновали туда-сюда, подготавливая брачное ложе, расставляя букеты свежих цветов по обе стороны от широкой кровати, придавая комнате уютный и романтичный вид. Неподалёку от брачного ложа молодых поставили небольшой столик, на котором стояло большое блюдо с разнообразными фруктами, тарелка с пирожными, два высоких хрустальных бокала и серебряное ведёрко со льдом, из которого выглядывала запотевшая бутылка шампанского.
Пока суета в спальне была в самом разгаре, Адель отчаянно пыталась вслушаться в разговор графини Бутурлиной и Анны, но нить беседы то и дело ускользала от неё, и виной этому был тяжёлый, пылающий злобой взгляд Жаклин, которым она буквально сверлила свою соперницу. Этот взгляд почти физически давил на неё, заставляя чувствовать себя презренной разлучницей и блудницей. Умей Жаклин испепелять взглядом — и от княгини Оболенской уже осталась бы лишь горстка пепла.
Когда Адель вернулась в бальную залу, оставив Александра в библиотеке, первое, что бросилось ей в глаза — острый, ненавидящий взгляд его жены, которым она одарила её прямо у входа. Адель даже вздрогнула от неожиданности и страха.
Ей и впрямь было чего бояться и за что презирать себя: она ведь только что самозабвенно целовалась с женатым мужчиной, презрев все законы морали и чести. Судя по тому, с каким гневом глядела на неё Жаклин, она точно заметила одновременное отсутствие своего мужа и его бывшей возлюбленной, и сделала совершенно правильные выводы. А натолкнувшись на внимательный взгляд Владимира Кирилловича, которым он окинул её, словно отыскивая на лице жены следы поцелуев Александра, княгиня Оболенская поняла, что и её муж пришёл к тем же выводам, что и взбешённая Жаклин.
О, Боже, только этого не хватало! Именно такой реакции и опасалась Адель, и муки совести обрушились на неё подобно неудержимой снежной лавине. Ей казалось, что каждый из гостей уже догадался, что она тайно встречалась с графом Бутурлиным, и вовсе не для того, чтобы показать богатую библиотеку отца! Непроизвольным жестом она коснулась своих припухших, искусанных от волнения губ, словно пытаясь стереть следы поцелуев бывшего возлюбленного, не подозревая, что тем самым ещё сильнее выдаёт себя мужу. Адель не подозревала, что выглядит сейчас, как преступник, пойманный с поличным.
Князь Оболенский читал её, словно раскрытую книгу, безошибочно угадывая гнетущие его супругу мысли. О том, что они с Александром только что виделись наедине, он уже догадался, ибо не спускал глаз с обоих, с самого начала приёма. Сейчас его глодала лишь одна мысль: насколько далеко они успели зайти? Судя по тому, что вдвоём влюблённые провели слишком мало времени, дальше поцелуев дело едва ли продвинулось, но это только пока… Что будет дальше, когда у них появится больше времени? Неужели ему придётся смириться с ролью старого, ничего не замечающего мужа-рогоносца? Как ему унять жгучую ревность, жидким огнём разливающуюся по венам?
Князь не смог до конца скрыть боль, затаившуюся в глазах, когда он смотрел на свою молодую жену, и Адель заметила это. О, одного беглого взгляда мужа, переполненного тоской и горечью, было достаточно, чтобы вызвать у неё мучительный приступ стыда и раскаяния! Как она могла быть столь легкомысленна? Князь не заслужил такого обращения, ничем не заслужил! Он только и делал, что заботился о ней, жил одними её желаниями и капризами, обожал Софи, и ни разу не намекнул на свои чувства… Как же ей теперь исправить то зло, что она причинила ему? Адель не покидала эта навязчивая мысль весь остаток вечера.