Внезапно дверь в спальню тихонько отворилась, и вошёл Владимир Кириллович со свечой в руке. Он бросил на жену внимательный взгляд и молча прошёл в гардеробную, а затем — в ванную комнату.
Адель слышала, как муж переодевается, принимает ванну и готовится ко сну. Не в силах справиться с волнением, она поспешно скользнула в постель и накрылась одеялом до самого подбородка. Со дня свадьбы они с мужем ни разу не спали в одной постели. Адель боялась, что князь может сегодня предъявить права на неё, эта мысль пугала княгиню и заставляла дрожать, словно она до сих пор была девственницей. Ни один мужчина, кроме Александра, не касался её, и Адель не могла представить, как вести себя, если Владимир Кириллович проявит настойчивость.
Дверь, ведущая в ванную комнату, приоткрылась, впуская в тёмную спальню полоску света, и Адель почувствовала непреодолимое желание спрятаться под одеяло с головой. Её мучили стыд и страх перед мужем, ведь она сегодня целовалась с Александром, а это уже можно расценить, как адюльтер. Господи, что же ей теперь делать?
Внезапно мысль о том, что граф и графиня Бутурлины сейчас довольно бурно проводят время, заставила Адель задуматься. Она в сердцах бросила в лицо бывшего любовника откровенную ложь о том, что разделила брачное ложе с мужем… а что, если сделать эту ложь правдой? Она сполна отплатит Александру за боль, что он причинил ей, а заодно, хотя бы частично возместит мужу его страдания. Однако… как ей пересилить себя? Как сделать так, чтобы ей не стало противно в объятиях нелюбимого супруга? Если он заметит её холодность, ему станет ещё больнее!
Владимир Кириллович между тем приблизился к постели и осторожно прилёг рядом со сжавшейся в комок женой. Злясь на себя за ребяческое поведение и трусливое желание спрятаться, Адель дрожащей рукой откинула одеяло от лица, закрыв глаза и отдавая себя в руки судьбы. Князь подвинулся ближе к ней и заглянул в раскрасневшееся лицо, проверяя, уснула ли она. Адель замерла, раздумывая, не лучше ли притвориться спящей и избежать трудного разговора.
Внезапно тёплая, сухая рука князя легко коснулась её щеки, поглаживая и лаская. Адель моментально открыла глаза, вздрагивая от неожиданного прикосновения, и растерянно уставилась на мужа, широко распахнув глаза. Он никогда раньше не позволял себе касаться её, разве что целовал руку при приветствии и прощании. Неужели она оказалась права, и князь решился изменить суть их брака? Вся дрожа, Адель отчаянно пыталась придумать, что ей делать.
Князь медленно провёл большим пальцем по её мягким губам, не сводя с них глаз, мучительно желая поцеловать жену, прижать её к себе, хоть на миг ощутить близость юного, упругого тела… Дыхание его стало чаще и тяжелее, и Адель снова в испуге закрыла глаза, покорно ожидая следующего шага мужа.
Владимир Кириллович осторожно отодвинул край одеяла, медленно, дюйм за дюймом, открывая тело жены своему взору. Наконец, он раскрыл её полностью, сбросив одеяло в сторону, и его воспалённый взгляд задержался на манящих округлостях её груди и торчащих сквозь тонкую сорочку твёрдых сосках, затем скользнул ниже, к тонкой талии и соблазнительному изгибу бёдер, к стройным ногам, которые Адель инстинктивно свела вместе. Боже, как она прекрасна! Словно небесный ангел — невинный и грешный одновременно. И она здесь, рядом, такая тёплая, живая, покорная…
Стоит протянуть руку, и он прикоснётся к её шелковистой, гладкой коже, сожмёт в своей ладони упругую грудь, накроет губами твёрдые горошинки сосков, ощутит её нежное тело под своим и… но страх быть отвергнутым заставлял князя медлить и страдать от неутолённой страсти вот уже много месяцев. Однако сейчас, распалённое ревностью к графу Бутурлину, его желание взяло верх над разумом, и князь нерешительно, внутренне замирая от страха, коснулся губ Адель своими губами, целуя осторожно, едва касаясь.
Она тут же вздрогнула и немедленно выставила руки вперёд, словно защищаясь. Этот жест вышел непроизвольным, но на Владимира Кирилловича он подействовал совсем не так, как ожидала его испуганная супруга. Вместо того чтобы отстраниться, он лишь крепче прижал её к кровати и снова завладел мягкими, розовыми губами, углубляя поцелуй.
Возможно, долго сдерживаемые ярость и ревность толкнули его на это, но внутренний демон, который давно уже нашёптывал князю о том, что он имеет все права на жену, завладел его разумом, заставляя проявлять нетипичную для него настойчивость. Страсть забурлила в его крови, быстро разливаясь по телу, высвобождая из узды острое желание обладать ею, сделать её своей, наконец. И пусть она не любит его, пусть не испытывает к нему ничего, кроме благодарности, но она дала клятву у алтаря принадлежать ему телом и душой!
Адель чувствовала, как её сердце стучит так быстро, что вот-вот вырвется из груди от страха и стыда. Ей казалось, что она совершает что-то в высшей степени непристойное и противоестественное, словно делит ложе с близким родственником. Она хотела было что-то возразить, но руки мужа крепко прижали её к постели, а губы закрыли рот требовательным поцелуем. Она и не предполагала в своём сдержанном, безобидном, всегда улыбающемся супруге, такую бешеную страсть и напор.
Княгиня понимала, что по закону божьему она не имеет права отвергать мужа, с которым обвенчана в церкви, не может отказать ему, но её сердце отчаянно сопротивлялось этому, а тело, крепко прижатое к нему, покрывалось противными мурашками. Когда муж навис над ней, вдавливая её в кровать, она ощутила всю полноту его желания и внезапно поняла, что зря считала его таким уж старым. Нет, князь, похоже, ещё вполне способен овладеть женщиной, и Адель вдруг ощутила приступ острой паники.
Она всем сердцем не желала этого, не хотела его прикосновений и поцелуев, и ничего не могла с собой поделать. Её тело слишком хорошо помнило нежные, будоражащие кровь прикосновения Александра, которые вызывали у неё томительную дрожь и возбуждали огонь в крови. Ощущая руки мужа, сжимающие её бёдра и грудь, Адель хотела лишь одного — чтобы он прекратил, чтобы отпустил её, оставил в покое…
Когда князь торопливо спустил бретельки её сорочки и жадно припал губами к обнажённой груди, Адель не выдержала и сдавленно вскрикнула, снова упираясь ладошками ему в грудь:
— Нет! Прошу Вас… не надо!
Владимир Кириллович внезапно застыл, словно отчаянный возглас жены сразил его сердце, как свинцовая пуля. Он выглядел так, будто его внезапно разбудили после глубокого сна, и растерянно посмотрел ей в лицо. Под ним лежала напуганная, тяжело дышащая супруга, в огромных глазах которой застыли слёзы. Она была испугана, смущена, растеряна… Осознав, насколько он потерял голову, князь пришёл в ужас. Его сердце снова пронзила боль разочарования, ведь реакция Адель на его объятия красноречиво показала, что она никогда не будет принадлежать ему.
Он медленно отодвинулся от неё, лихорадочно пытаясь привести дыхание в норму, а Адель тут же спрыгнула с кровати и подбежала к окну, закрыв руками пылающее лицо. Её хрупкие плечи слегка вздрагивали, выдавая, что она плачет.
Ей было так стыдно, мучительно стыдно, она ощущала себя так, словно её вываляли в грязи. И именно за это ощущение презирала себя сильнее всего. Об этом она должна была подумать прежде, чем выходить замуж за Владимира Кирилловича, но она повела себя, как обыкновенная эгоистка. Она беспокоилась лишь о своей репутации, а о возможных последствиях этого брака и не задумалась. О, ну почему он вдруг возжелал её?! Зачем Господь так мучает их обоих? Что они плохого сделали?
До сознания князя вдруг дошли тихие всхлипывания, которые его жена изо всех сил старалась приглушить. Он выбрался из постели и медленно приблизился к ней, не зная, как теперь смотреть ей в глаза. Может, стоит просто признаться ей во всём, а не избегать трусливо, словно желторотый юнец, который боится объясниться в любви своей избраннице?