Вечера стали пыткой для Жаклин: она каждый раз представляла, что её муж тайно встречается с любовницей, бесцеремонно пренебрегая законной женой и даже своими хвалёными принципами дворянской чести, над которыми так трясутся представители российской аристократии. Как ловко эта смазливая княгиня смогла окрутить чужого мужа, стоило ей только пару раз показаться ему на глаза! А ещё строит из себя святую невинность! Какие же они все лживые, прогнившие до мозга костей, эти надменные аристократы!
Одно непонятно — как князь Оболенский мирится с тем, что жена так открыто наставляет ему рога? Он человек пожилой, с безупречной репутацией, неужели же ему безразлично, что скажут о нём люди? Или он до сих пор ничего не знает, как обычно и бывает? Недаром говорят, что обманутый муж узнаёт обо всём последним.
А может… стоит открыть ему глаза? Жаклин внезапно остановилась, прекратив свои метания по комнате, поражаясь, как эта мысль не пришла ей в голову раньше. Если в этой войне у неё и есть возможный союзник, то это князь Оболенский. Они с ним находятся в одинаковом положении, а значит, смогут помочь друг другу, если объединят усилия.
Только обманутый муж сможет урезонить свою любвеобильную жену. В отличие от Жаклин, у которой связаны руки, князь — мужчина, и имеет полное право ставить жене ультиматумы или даже наказать её, заперев дома или отослав в деревню. В конце концов, у Оболенских есть маленький ребёнок, так почему бы непутёвой матери не растить свою наследницу вместо того, чтобы крутить хвостом перед чужими мужьями!
Вдруг новая мысль или, скорее, страшная догадка посетила разгневанную графиню. Ребёнок Оболенских… Жаклин начала лихорадочно вспоминать то, что узнала из разговоров Ольги и Марии Александровны: дочь Оболенских родилась двумя месяцами позднее Катрин, кажется, в мае, а это значит… что её отцом может быть вовсе не престарелый князь Оболенский, а Александр! Боже правый, неужели так и есть?! Значит, у ненавистной соперницы тоже есть ребёнок от него! Если это так, то положение Жаклин становится ещё более шатким.
Так вот почему князь сквозь пальцы смотрит на измены жены — он всего лишь ширма, которую Вяземские используют, чтобы скрыть грех Адель и Александра! Значит… княжна Вяземская была беременна от Алекса, когда венчалась с Оболенским! Но почему она это сделала? Почему не вышла за отца своего ребёнка?
Выходит, Адель так и не смогла поверить в искренность Алекса после того, как прочла дневник, и потому предпочла брак со стариком союзу с лжецом, который её обесчестил. Жаклин злорадно улыбнулась, радуясь, что всё-таки смогла отомстить ненавистной сопернице, которая посмела встать между нею и Алексом.
И, однако же, даже разрушив союз Аделины и Александра, чего она добилась в итоге? Разве не она сама осталась в дураках? Влюблённые голубки по-прежнему вместе, хоть и вынуждены встречаться тайно, а она — вечно одна, изводит себя мучительными подозрениями и ревностью. Да, она стала графиней и вошла в высшее общество, но с титулом не будешь делить холодную постель, он не утешит в горе, не обнимет, не поддержит… Жаклин вдруг горестно всхлипнула от жалости к себе, но буквально тут же снова злобно сощурилась, смахивая слёзы.
Нет уж, чёрта с два они её сломят! Эта русская шлюха не дождётся её капитуляции! Александр Бутурлин — её муж, он произнёс в церкви «пока смерть не разлучит нас», и так оно и будет, видит Бог! Иначе… она не остановится ни перед чем, чтобы устранить со своего пути княгиню Оболенскую! Она опорочит её имя так, что та не сможет и глаз поднять до конца жизни, а если придётся… сможет зайти и дальше!
Нервозность графини достигла апогея — её жгли обида, ревность, унижение, зависть к тем, кому повезло родиться в среде аристократов, куда ей никогда не пробиться, несмотря на титул графини. Чтобы успокоиться хоть немного, Жаклин незаметно проскользнула в кабинет мужа и плеснула в хрустальный стакан щедрую порцию французского коньяку. Трясущимися руками она поднесла стакан к губам и залпом выпила его. Крепкий напиток огненным шаром прокатился по горлу, вызвав у неё кашель и слезы на глазах. В отчаянии спрятав лицо в ладонях, Жаклин горько и безудержно разрыдалась, уже не заботясь, что прислуга застанет её в кабинете Александра, возле шкафчика, где хранился крепкий алкоголь.
Сколько она рыдала, графиня не ведала, однако вскоре коньяк оказал своё успокаивающее действие, и в животе разлилось благодатное тепло, обволакивая, заставляя дышать ровнее и легче. Слёзы постепенно высохли, но гнев никуда не делся: гнев униженной законной жены, на глазах которой любимый мужчина встречается с другой женщиной.
Через пару часов, когда за окном послышался шум въезжающей во двор кареты, Жаклин уже едва сдерживалась от нетерпения. Коньяк придал ей ложной храбрости и графиня готова была добровольно шагнуть в пасть льва, заранее зная, что Александр не оставит скандал безнаказанным. Она не могла больше молчать ни одной минуты! Если она сейчас не выяснит отношения с мужем, то никогда больше не сможет себя уважать.
Прислушиваясь к шагам в коридоре, она поняла, что Александр направился в детскую. Послышался звук открывающейся двери, восторженный детский голосок, лопочущий что-то на своём, младенческом языке, и ласковый голос Александра. Недолго думая, Жаклин вышла в коридор и буквально влетела в спальню дочери вслед за мужем.
Александр стоял посреди комнаты, держа на руках улыбающуюся Катрин. Он удивлённо приподнял бровь, холодно разглядывая бледную, взволнованную жену, по красным глазам которой можно было легко догадаться о том, что она совсем недавно плакала. Лихорадочный блеск в голубых глазах, упрямо сжатые, искусанные губы, дрожащие руки и бурно вздымающаяся грудь служили явным подтверждением приближающейся истерики.
— Пошла вон! — коротко бросила Жаклин испуганной няньке, находящейся в детской, и та моментально и бесшумно исчезла, присев в торопливом реверансе.
— В чём дело? — холодно и нарочито спокойно поинтересовался Алекс.
— А дело в том, мой дорогой, что я хочу знать, где ты был! — на одном дыхании выпалила Жаклин и сердито скрестила руки на груди, вздёргивая подбородок.
— Я не должен перед тобой отчитываться, или ты забыла? — в ответ он равнодушно пожал плечами. — Что-то ещё?
О, этот невозмутимый, надменный тон! Тон жестокого хозяина, но не мужа! Как же ей надоело, что никто в этом доме не принимает её за ровню, даже прислуга шепчется за спиной, считая пустым местом! Ярость захлестнула разум Жаклин, высвобождая её истинную натуру, которую она так долго и удачно скрывала под маской нежной, любящей, безобидной одалиски, преданной душой и телом своему возлюбленному.
— О, да! И очень многое! — прошипела она, словно ядовитая змея. — Я многое хочу сказать тебе, ибо мне осточертело молча сносить унижения от тебя и твоей высокородной семейки!
Жаклин подошла на несколько шагов ближе, и до него вдруг явственно донёсся запах алкоголя. Такого поворота он не ожидал, и стерпеть уж точно не мог.
— Ты пьяна? — голос Александра стал подозрительно тихим, но, в то же время, угрожающим.
Он намеренно не стал кричать на неё, боясь испугать ребёнка. Эта истерика не стала для него таким уж сюрпризом — напряжение между ними ощутимо возросло в последнее время, угрожая неминуемым взрывом. Чего уж греха таить — он и сам виноват в том, что у его жены сдали нервы, ведь он усиленно избегал её уже два месяца. Однако, это не давало ей права заливать свои горести коньяком и опускаться до уровня уличной пьянчужки.