— Нет-нет, не стоит, — поспешно прошептал князь, дрожащими руками вытирая вспотевший лоб. — Просто здесь немного душно, а повышенная влажность, необходимая тропическим растениям, вполне может привести к лёгкому недомоганию. Не волнуйтесь, сударыня, мне уже намного лучше, то была просто минутная слабость.
— Право, здесь просто великолепно, дорогой князь, но как-то слишком уж душно, — раздался вдруг чересчур громкий голос княгини Голицыной, будто подтверждая слова Владимира Кирилловича. — Это необходимо для теплолюбивых растений, не так ли? Думаю, нам пора вернуться в гостиную, тем более, что Вы сегодня обещали увлекательную карточную игру!
— Разумеется, любезная Анна Васильевна, и не отказываюсь от своего обещания! — улыбнулся князь, который уже успел полностью овладеть собой, и галантно предложил руку княгине Голицыной. — Прошу, дамы и господа, в карточном салоне сейчас подадут кофе, нас ждёт продолжение этого чудесного вечера.
Взгляд князя скользнул по гостям, отыскивая Адель, но она, видимо, задержалась где-то в глубине зимнего сада. Не было видно и Александра, и сердце князя сразу заныло от ревности и боли. Неужели они уединились где-то в особняке, ничуть не смущаясь других гостей?
Адель вдруг показалась в конце сада, но подозрения князя не подтвердились: его жена беседовала о чём-то с Ольгой, правда, выглядела при этом взволнованной, будто не особо желала поддерживать предмет разговора. Князь выдохнул с облегчением, но смущение супруги бросилось ему в глаза, подпитывая тот огонь, что разгорался в груди от осознания того, что ему только что передали из рук в руки тайные любовные послания его законной жены, адресованные её любовнику.
Проходя мимо лестничного пролёта третьего этажа, гости внезапно столкнулись с няней, которая несла малышку Софи в ванную комнату, для принятия ежевечерних водных процедур. Увидев прелестного кудрявого ангелочка, гости тут же обступили малышку, громко выражая своё восхищение. Девочка сначала испугалась и тихонько захныкала, но, завидев мать, потянулась к ней, и Адель вынуждена была взять ребёнка на руки.
На руках матери Софи уже ничего не было страшно, и она даже снисходительно улыбнулась кудахчущим вокруг неё дамам.
— Ах, Боже мой, князь, до чего же прелестная у вас крошка! — восхищённо пролепетала графиня Ланская, мать Мари — однокурсницы Адель по Смольному. — Она непременно вырастет необыкновенной красавицей, это видно уже сейчас.
Остальные дамы, перебивая друг друга, принялись подтверждать мнение графини, и по очереди пытались потрепать малышку за круглые щёчки. Пользуясь моментом, к ребёнку подошла и Жаклин, пристально вглядываясь в личико девочки, но не забывая при этом умильно улыбаться.
Да, если у графини Бутурлиной и были какие-то сомнения по поводу Софи, они тут же улетучились. Девочка доверчиво смотрела на француженку своими большими, поразительно-синими глазками — глазами Александра, своего настоящего отца. От внимательного взгляда Жаклин не ускользнуло, с какой нежностью на Софи посмотрел сам Александр и его матушка с сёстрами. Значит, им тоже известно, что у него есть дочь от княгини Оболенской.
Лицемеры… подлые лицемеры — вот они кто! Вся семейка Бутурлиных! Жаклин едва смогла совладать со своей яростью. Впервые ей стало жаль собственную дочь, к которой до сих пор она не чувствовала особой материнской любви. Как бы они не утверждали, что любят Катрин, она навсегда останется для них дочерью падшей женщины, то есть, человеком второго сорта… не то, что эта маленькая белокурая принцесса, в чьих жилах течёт благородная кровь Вяземских и Бутурлиных! Никогда обе дочери не будут равны в глазах Александра… Её дочь ждёт та же горькая доля, что постигла её саму: она никому не будет нужна.
Адель даже перестала дышать от страха, когда к ней и Софи приблизилась жена Александра. Хоть графиня и образцово играла вежливый интерес, и даже легонько провела рукой по белокурым кудряшкам малышки, всё её существо буквально источало злобу… самую чёрную злобу, на которую способна обманутая жена. Княгиня неосознанно прижала к себе дочь, словно хотела заслонить, защитить её от этой ужасной женщины. Взгляд Адель мельком коснулся лица Александра, и граф едва заметно прикрыл глаза на мгновение, пытаясь успокоить любимую, дать понять, что он рядом и готов защитить её и их обожаемую малышку. Однако страх Адель ничуть не уменьшился, а напротив, усугубился ещё сильнее — она предчувствовала беду.
***
Когда праздничный вечер подошёл к концу и гости разъехались по домам, княгиня направилась в свои покои, ещё раз поблагодарив мужа за чудное торжество. Владимир Кириллович показался ей немного бледным и уставшим, но она не придала этому особого значения, списав всё на его возрастные недомогания. За последний месяц князь несколько раз чувствовал себя неважно, хоть и мужественно старался скрыть это от жены. Встревоженная Адель даже вызывала к нему доктора, однако тот не обнаружил у пациента ничего серьёзного, прописал успокоительное на всякий случай, и рекомендовал больше бывать на свежем воздухе и не слишком злоупотреблять коньяком.
Приняв горячую ванну, Адель надела шёлковую ночную сорочку и длинный пеньюар, тщательно разобрала и расчесала свои длинные волосы, и решила перед сном проведать дочь. Пусть малышка уже давно спит — она лишь полюбуется на неё и сразу отправится в постель. Лишь убедившись, что с ребёнком всё в порядке, она сможет спокойно уснуть.
Войдя в детскую, Адель испуганно вздрогнула, заметив у детской кроватки чью-то фигуру, но тут же с облегчением выдохнула, узнав мужа. Князь пространно глядел на Софи, сладко посапывающую во сне, но будто её не видел. Его рука нежно провела по бархатистой щёчке ребёнка, затем по золотистым кудряшкам и маленьким ладошкам, сжатым в кулачки.
— Радость моя… — едва слышно прошептал князь, будто возвращаясь мыслями к реальности, — увы, ты даже не запомнишь, как сильно я тебя любил. Девочка моя, родная…
Адель бесшумно подошла и встала рядом с мужем, обеспокоенно глядя на него. С ним определённо что-то случилось: ещё сегодня утром князь был совсем другим — довольным и весёлым, теперь же выглядел крайне подавленным. Муж даже не отреагировал на её тихое вторжение, он будто не замечал её присутствия, что испугало молодую княгиню ещё пуще.
— Владимир Кириллович… что с Вами? Вы плохо себя чувствуете? — прошептала она и осторожно положила свою руку на его горячую ладонь.
Он вздрогнул, словно от испуга, и резко обернулся, как-то странно глядя на жену. В его взгляде было что-то такое, что не только встревожило Адель, но и порядком напугало. Его серые глаза излучали такую невыносимую печаль, тоску и безнадёжность, что у неё перехватило дыхание.
— Что случилось? — дрожащим, тихим голосом спросила она, ожидая услышать какую-нибудь ужасную новость.
Но вдруг князь резко обхватил жену обеими руками за талию и крепко притянул к себе. Он сделал это настолько быстро, что Адель даже ахнуть не успела, как оказалась в его объятиях. Её глаза ошеломлённо распахнулись, а с губ успело только сорваться изумлённое восклицание:
— Ч-что Вы… делаете?!
В следующий миг муж накрыл её губы своими и властно поцеловал, одной рукой тесно прижимая к себе за талию, а другой зарываясь в её густые волосы, удерживая горячими пальцами затылок, не давая вырваться. Адель не посмела оттолкнуть его, она лишь беспомощно взмахнула руками, упираясь ладошками в грудь мужа. С той самой ночи, когда она отвергла его притязания, Владимир Кириллович ни разу не попытался предъявить их снова, хотя и бросал порой достаточно пылкие взгляды на жену, думая, что Адель не замечает этого. О, какой же она была идиоткой, когда наивно полагала, что муж откажется от своих прав на неё раз и навсегда?