- Вы что, впервые в городе? – буркнула девушка.
- Я… недавно прибыл, - скомкано отозвался он. – А, простите, я не представился. Меня зовут д’Артаньян.
- А! – протянула Лиза.
Ну точно! Теперь она сообразила, какой эпохе соответствует и его французский, и его костюм.
- А вы? – осторожно напомнил молодой человек.
- Луиза, - представилась она.
Юноша определенно ждал продолжения.
- Просто Луиза, - с нажимом произнесла Лиз.
- Простите, сударыня, - смутился он.
А девушка подумала, что он чувствует себя неловко, потому что вроде бы как пытался раскрыть инкогнито дамы.
Ну и ладно, пусть думает, равнодушно размышляла она. Вот только странно, почему она это все поняла? И вообще, почему вообразила именно д’Артаньяна? Аристарх Александрович, преподаватель истории французской литературы, всегда считал Дюма халтурщиком и «писакой». Это было определение, когда Аристарх Саныч был в хорошем настроении. В плохом же он вовсе о Дюма мог говорить исключительно французским матом.
Лиза читала мушкетеров в двенадцать лет. И безумно их тогда полюбила. Но после поступления в институт говорить о своем отношении к этому автору ей было совестно. Поэтому Лиз, считая себя уже взрослой девочкой, запретила себе перечитывать некогда любимую книгу.
Вот и вылезли мои любимые глюки, думала девушка. Так взяли – и неожиданно напомнили о себе, не спрашивая моего на то мнения.
Хуже всего, конечно, что ее подсознание вытащило наружу не только героя романа Александра Дюма-старшего. Вместе с ним оно окружило девушку непривычными ароматами и звуками. Лиз, уже велев себе не обращать внимание на то, что видят ее глаза, никак не могла понять, откуда в ее голове и все остальное?
Запах… такой странный, необычный. Похож на тот, который окружает тебя, когда оказываешься в деревне. Это запах травы и листвы, но не городского парка, лошадей и каких-то других домашних животных. И еще совсем нет запаха бензина.
Лиз некоторое время принюхивалась, пытаясь понять, что же не так, что такого особенного она ощущает, пока не поняла, что дело именно в том, чего она не ощущает. Не было запаха техники, которая окружает людей повсюду. Машин, бензина и гари – ставших частью воздуха настолько, что мы и не замечаем этого.
Девушка хмурилась. Даже в деревне воздух был иным. Похожим, но другим. И непонимание того, откуда в ее памяти взялся этот запах, разваливало всю придуманную ею картинку.
Лиз уже готова была бы допустить даже мысль, что ее каблук, застрявший в асфальте, открыл некую дверь в прошлое, но вот только в прошлом всей этой истории с гасконцем не существовало. У д’Артаньяна, конечно, был прототип, но…
- А куда мы идем? – встряхнувшись, спросила девушка.
- Это… монастырь, - немного напряженно отозвался ее спутник. – О, вы не переживайте, мы не внутрь.
- Монастырь, - повторила Лиз, ощущая, как почва вновь начинает уходить у нее из-под ног. – А для чего мы тут?
- Мне необходимо встретиться с одним человеком, - принялся объяснять юноша. – Не беспокойтесь, это не должно занять много времени. А потом я… надеюсь, что я, провожу вас туда, куда вы пожелаете.
Они прошли какую-то ограду.
- Мадмуазель Луиза, - остановился юноша, – видите, тут даже удобная скамеечка. Вас никто не потревожит, я уверен.
Лиз с тяжелым вздохом плюхнулась на упомянутую скамью.
- Отдохните. Я скоро!
Гасконец лихо поклонился девушке и направился куда-то вглубь парка.
***
Лиз оглядывала себя сверху донизу. Выпускное платье было местами в пыли. Хорошо, что на темно-синем это почти не видно.
А еще хорошо, что оно не порвалось. Потому что платье было жалко. Лиз долго выбирала именно такое. С двумя пышными юбками, но не излюбленного невестами фасона «бабка на чайнике». Кроме того, лиф платья хотя и подчеркивал фигуру, но не выпячивал грудь, а плечи были закрыты. Так что Лиз в нем ощущала себя довольно свободно, а не так, будто выставила себя на продажу.
- Как ты угадала с платьем, - хмыкнула она тихо. – Вот и к эпохе подходит. Ну, похоже, во всяком случае…
Ощутив в очередной раз сумасшествие окружающего мира, Лиз прикрыла глаза.
Итак, тут иные запахи. И еще все люди одеты иначе. Ее спутник, те горожане, что окружали ее упавшую, и другие горожане, которые шли им навстречу, когда они направлялись к этому монастырю.
А еще тут другие звуки. Не доносится ни шума машин, ни иных звуков города. Зато порой что-то звенело. И из домов, которые они проходили, с крыш, шел дым.
- Ты просто увидела эту картинку в каком-то кино, - пробормотала девушка. – Вот и вообразила ее сейчас.
Правда, что удивительно, на улицах было не так и грязно, как ей всегда казалось. Точно, картинка из фильма, думала Лиз.
- В конце концов, - прошептала она, - все решается просто. Этот гасконец ушел куда-то. Если это то, о чем я думаю, то если пойти за ним, выйду к его драке с мушкетерами. Вернее, с гвардейцами. Ну, понятно…
Встав со скамейки, Лиза медленно заковыляла в ту сторону, куда ушел д’Артаньян. Ну или ее галлюцинация, посчитавшая, что гасконец должен выглядеть именно так.
- Подумаешь, путешествую по любимой книжке, - бормотала она под нос себе. – С кем не бывает. Скоро санитары найдут нужную колбу, вколют мне – и глюки как рукой снимет. Или же есть шанс, что те, кого мое воображение примет за мушкетеров, на деле окажутся вменяемые ребята, они заметят, что девушка не в себе, отведут в лечебницу. У меня вот диплом есть, там фамилия, имя и отчество написаны. А телефон я домашний даже помню, вот. Так что пусть сообщат родителям, что я свихнулась на почве учебы…
Она остановилась возле какого-то деревца, крепко держась за него рукой, чтобы не упасть, исцарапанные ноги ощутимо болели.
- Грустно, конечно, с таким диагнозом меня и в школу не возьмут работать, - продолжала Лиз вслух, умышленно заставляя себя говорить по-русски.
Как ни странно, но это получалось. Она точно могла сказать, что вырывающиеся из ее рта звуки вовсе не те, которые она произносила, говоря с юношей.
- Жалкое зрелище, душераздирающее зрелище, - тоном ослика Иа произнесла девушка, насмешничая над собой.
Тоже неплохо, свое детское прошлое она помнит…
Тут ее взгляд наконец оторвался от изучения коры дерева перед ней и устремился вперед, на небольшую удобную полянку.
- Я дерусь из-за несогласия по одному богословскому вопросу, - донесся оттуда мелодичный голос.
Лиз изо всех сил вцепилась в кору дерева ногтями, словно собираясь взобраться по стволу повыше.
- Это сон. Или шиза. Или что-то еще, - пробормотала она.
Д’Артаньян произнес ответ, слово в слово по книге. Но следом пошел «незнакомый» текст:
- Господа, могу ли я обратиться к вам с просьбой? Видите ли, по дороге сюда, я встретил одну даму. Ее сбила с ног повозка. К сожалению, она не назвала своего имени, но ее осанка и одежда говорит о том, что она не служанка. Я дал слово, что отведу ее туда, куда она попросит. Прошу вас, если у меня не будет такой возможности, сопроводите ее туда, куда она пожелает. Ее зовут мадмуазель Луиза, я оставил ее с западной стороны, на скамейке.
- Вы можете не сомневаться, сударь, - ответил за всех один из троих мужчин.
Лиза, наблюдавшая за этим, не будучи замеченной, чувствовала, что сходит с ума.
Она могла назвать имя каждого из этих мужчин. Хотя ни один из них не был похож на актеров какого-либо из виденных ею фильмов. Но они были в точности копией, шагнувшей со страниц книг.
- Но они и на рисунки не похожи, - пробормотала Лиза.
В этом она была уверена. Она не видела таких картин, она не знала этих людей… И в то же время отлично их знала.