Она ритмично двигала головой, смотря на меня игриво. Ох уже этот её бесстыжий взгляд и наглый рот!
Нет... мне иногда кажется, что я - чудовище. Она вся такая хрупкая, а я долблю её, впиваюсь... всё глубже и глубже. Ощущение, что вот-вот порву.
У меня наполеоновские планы на её попку, в которой ещё не был. Лис для этого ещё не готова, а я не буду сильно настаивать, дам привыкнуть, научу доверять мне. В конце она сама попросит, хотя пока кормит меня фразой:
- Даже не мечтай, ясно?
То же она говорила про наш секс несколько месяцев, но ведь сдалась! А я так хочу её зад, просто невероятно! Хочу медленно её брать туда, томить, дразнить... быть нежным.
Дико для меня, не ожидал таких стремлений, но быть с ней нежным это так приятно, чередовать звериный секс с неторопливым - это волшебство. И я хочу её и так и так, мне нравится, когда она целует мне шею, кусает подбородок, трогает своими длинными шаловливыми пальчиками мой живот. Медленно, томительно, забывая всё на свете. Я лежу и наслаждаюсь, понимая, как мне повезло: Она - моя жена. Моя.
Люблю её. О Боги, как же я её люблю!
Алиса Блэквелл. Сочетание её имени с моей фамилией - лучшее, что я слышал, помимо фразы из её уст:
- Я люблю тебя, Винсент.
Трижды я был женат и лишь в третий раз действительно испытываю наслаждение от того, что моя женщина носит мою фамилию, глупо, но от этого я невольно расправляю плечи. С Ирэн я был ещё слишком молод, чтобы понять это ощущение, с Ниэлин не было особых чувств, а с Алисой... она другая настолько, насколько и придумать нельзя. Моя.
Посмотрел на неё с нежностью, и в тот момент, мой пенис был за её щекой, выпирал, натягивая её кожу. А нажал на выпуклость и почувствовал давление своего пальца через кожу её щеки. Это так... возбуждает!
Ох, моя девочка! Устала? Продолжает рукой и смотрит на меня снизу-вверх так покорно, её потемневшие от желания глаза слезились, но это была не грусть, а рефлекс. Хочет меня, я вижу, я знаю, кусает губы и тяжело дышит, но она не даст сейчас проникнуть в неё, из принципа хочет довести начатое до конца. Своенравное создание... моё дитя порока, мой ангел.
Покорная Алиса. На коленях передо мной. Это уникальные моменты!
Часто дышала, всё так же сидя передо мной на коленях, у меня дыхание тоже сбито, я хватался за свой затылок и запрокинул голову назад. Я ненавижу, когда мужик стонет во время секса, но... с ней я не боюсь показаться слабым. Знаю, ей доставляет удовольствие ходить по грани моей чувствительности, я так же делаю с ней, когда она пытается вырваться, слезть с моего члена.
- Боже, Лис! Вот так, милая... - рычал я.
Алиса целовала мой живот, покусывала головку члена, двигала рукой очень чувственно и быстро, а потом заглотила его, беря максимально глубоко... ВОТ ЧЁРТ!
Я взял её за голову и вбивался в её волшебный рот уже не контролируя себя, а она позволяла. Ох чёрт, да что же я делаю с моей хрупкой девочкой? Это чудовищно, слишком пошло... но я был уже неуправляем. Потом буду жалеть об этом. И об этом:
- Можно на лицо? Тебя это не унизит?
Но её рот был занят, чтобы ответить, и она игриво посмотрела на меня своими слезящимися глазами, я потянул её за волосы, блокируя её инициативу, взял рукой пенис и двигал вверх-вниз, пока не кончил прямо на её красивое лицо.
Клянусь, я видел, что ей это нравится! Моя шлюшка... моя любимая Алиса.
- Спасибо... - шептал ей я, а сам чувствовал такое умиротворяющее тепло внутри, пока она своим язычком слизывала последнюю каплю с головки. Её глаза смеялись, а потом она тихо прошептала:
- Я так люблю тебя..., - поцеловала меня в живот и встала.
- Искорка, ты куда? - шепчу ей вслед, - Не уходи!
Этого не было тогда. После минета мы пошли... куда? Вроде на собрание Совета, но мы были вместе. Куда же она? Почему не досмотреть воспоминание так, как оно было?
Оборачивается и смотрит уже иначе, обречённо, а её волосы вдруг клочками осыпались до плеч, будто их незримо обрезали. С того симпатичного сексуального халатика слетели краски, и он снова стал рабским бледно-голубым платьем. Это единственный цвет... нет, даже не цвет (голубой ей к лицу!), но вот этот оттенок - единственный оттенок из всего многообразия цветов и их вариаций, который не идёт моей любимой Алисе.
Голос её такой безжизненный, тусклый, как и цвет платья:
- Как куда? Я ведь умерла. Я умерла, Винсент.
Пытаюсь подбежать к ней, схватить за плечи, но будто бегу на одном месте.
- Лис, нет! Ты жива, ты не можешь оставить меня... мы ведь Альфа и Омега?
- Прости, - вижу её стихийную ипостась, она говорит спокойно, но глаза заплывают чернотой, и грустно улыбается,- Будь сильным. Для меня. Помни обещание.
Господи, ЛИС! Алиса, куда ты? О чём ты говоришь!? Куда ты пошла?
Я проснулся один в нашей спальне на диване, который пахнет моей девочкой, моей Алисой. Ищу глазами Её, но знаю, что не найду.
Потому что уже 6 дней, как её нет.
Глава 5
Вдохновило:
Rob Dougan - There's Only Me
Гермес, от 9 сентября:
"...Обе стороны понесли свои потери: Ксенопорея принесла на алтарь мира Некроманта, а Эклекея Герцогиню, и обе жертвы под фамилией Блэквелл. Удивительно, траур по двум неоднозначным, но безусловно Великим людям будет продолжаться до конца месяца, но это не повод забывать про такое долгожданное событие, как объединение двух воинствующих государств во вновь Единый Сакраль.
Сколько жертв пало в войне за правду, сколько плодородных земель охватил огонь и омыла кровь - уже не сосчитать, а словами не выразить. Мы только можем посмотреть вперёд туда, где войн больше нет - в будущее".
Мордвин, 12 сентября
В былые времена Северная Цитадель была символом свободы и Силы, но не с тех пор многое изменилось: всё будто перевернулось с ног на голову, сама атмосфера замка носила строго противоположный характер и нагнетала траур.
Артемис Риордан, маг Второго Уровня и правая рука Герцога Мордвин, шёл по северному крылу в кабинет к Герцогу с докладом. Он понимал, что в этот раз, как и предыдущую неделю, придётся силой выуживать хоть слово у Блэквелла, который от горя молчал и пил. Артемис ещё не оправился от того, что произошло с ним при добыче контракта Алисы, но это было пустяком по сравнению с душевной раной от потери подруги. Она была самым дорогим человеком для него, его семьёй и вот её не стало, и в этом он винил себя.
Риордан поправил повязку, прикрывавшую его мёртвый глаз, и зашёл с докладом к своему начальнику:
- Странные вещи происходят, заметил?
Винсент сидел на полу у книжной полки, обложившись пыльными раскрытыми книгами, и попивал бренди из горла графина. Он не обратил внимания на реплику Артемиса, но мужчина продолжил излагать мысли:
- ...Спишь и не высыпаешься, ищешь, но не находишь, ешь, но не наедаешься. Магия отравлена, - он посмотрел на Хозяина, совершенно без участливо припавшего к графину, - Блэквелл, блядь! Оторвись хоть на секунду от траура!
Винсент медленно поднял уставший взгляд, полный безразличия:
- От меня-то тебе что надо?
- Ты же наш Архимаг, Герцог Мордвин и Хранитель силы. Вот и скажи какого лешего происходит, а главное, как это исправить?
- В душе не ебу, Артемис. И лезть не стану. Я своё "предназначение" выполнил, дальше, хоть обосритесь.
Блэквелл взглядом указал на первую полосу утренней газеты, где просто возмутительно-неприлично-крупным шрифтом было напечатано:
"САКРАЛЬ ЕДИН! Сердце его стучит, как и должно, в Мордвине, а правит балом Герцог. Хроника одиночества или как Винсент Блэквелл шёл к власти, избавляясь от конкурентов. Стр.3-6".
Артемис нахмурился, мысленно ставя себе задачу разобраться с издательствами газеты.