- Карту... - прохрипела Нора. В горле пересохло, слова застревали.
- Гляди, - Лин развернула изображение, - если найдёшь что, мы все обрадуемся. Ничего там. На многие сотни парсек.
Майор Трой сколько-то времени пялилась в чёрный бесстрастный квадрат изображения, потом задала дурацкий вопрос:
- Что делать будем?
- Ждать, - резонно отозвался Марк, - что ещё остаётся? Есть другие предложения?
- Нажраться можно, - вяло заметил Луис.
Никто не поддержал эту чудесную перспективу.
- Можете разойтись, - разрешила Лин, - я на дежурстве остаюсь. Вдруг повезёт, вырулю куда-нибудь. Хотя, честно, я не понимаю, куда лечу, пунктиров никаких.
- Ориентиров, - привычно поправил Луис.
- Пошёл ты в шоппинг! - неожиданно взорвалась Маленькая Якудза.
- В жопу! - педантичный младший Морган был неумолим.
- Лин, - Нора расстегнула ремень безопасности и встала, - не выходи за него замуж. Пожалей себя. Он тебя если не затрахает, то заподъё... до смерти.
- Иди отсюда, пузатая, иди! - Луис легонько подтолкнул её в спину. - Иди, лелей свою икру! Ты тоже вали! - кивнул брату. - Посидим вдвоём, может, придумаем что сообща.
- Пошёл в жопу! - повторила сердитая Лин.
- Итак в жопе, куда дальше-то! - буркнул Луис. - Давайте, шагайте! Толпой никогда ничего доброго не придумаешь! Будут какие новости, свистнем.
- Пошли, - Марк встал и потопал к выходу.
Нора вздохнула и последовала за ним.
- Как вы думаете? - догнал их скрипучий голос лисы. - А если мне чёлку в фиолетовый покрасить, красиво будет?
- Покрась, чё, - не возражал Марк, - я тебе косуху подарю! Пару саморезов в уши повесишь - дополнишь образ! Панк-лиса, где ещё такое увидишь?
- А я думаю, фиолетовый с рыжим будет хорошо сочетаться, - миролюбиво заметила Нора, - пошли, Лиз, помогу с покраской.
Из личного дневника майора Трой.
16 апреля
Что добавить к уже записанному в бортовой журнал? "Полёт продолжается, происшествий нет" - текст, который старший пилот набирает на клавиатуре с завидным постоянством. Надо верить в лучшее, да? Быть оптимистом, что там ещё? Но мне кажется, последнее, о чём я подумаю перед смертью, о том, что "полёт продолжается".
"Эта музыка будет вечной, если я! Заменю батарейки!"
Вообще не смешно. Вчера, когда меня сменила Лин (а Лин и так почти всегда за управлением, спит шесть часов, и в рубку. И сидит там по двенадцать, а когда и шестнадцать часов, выстраивая графики, проверяя направление полёта, просчитывая, вымеривая. Выходит только в туалет и для медитации. Даже ест у пульта).
Так вот, вчера, когда меня сменила Лин, я пошла в столовую и застала там играющих в шашки Ковбоев. Только вместо чёрных и белых плоских фишек на доске стояли рюмки. С коньяком и текилой. Чёрные и белые.
Партия ещё не окончилась, но оба противника уже находились в безобразном состоянии. И саундом играл вот этот, мной выше процитированный жизнерадостный музончик.
Что я должна была делать? Учить их, воспитывать? Как в старые, добрые "каллистянские" годы? Да не обязывай меня положение, я бы присоединилась к ним и нажралась бы в сопли! Тем более, при моей непереносимости хватило бы трёх рюмок, чтобы не вязать лыка и заблевать весь наш корабль и Якудзину "Выхухоль".
Мы месяц в пути! Месяц летим в чёрном тоннеле! И каждый день из этих тридцати Лин пишет с ужасающе спокойной скрупулёзностью одну фразу - "Полёт продолжается". А я больше всего на свете хочу, чтобы он закончился! Но он закончится тогда, когда закончимся мы.
Я подошла к Марку и Луису и обняла их обоих. Они были настолько пьяны, что не могли вымолвить ни слова. Проблеяли что-то невнятное и послушно дали себя увести и уложить спать. Я сидела на кровати, смотрела на безжизненное тело отца моего ребёнка и думала, что корабельные видеокамеры всё это время снимают фильм о человеческой гордыни и глупости.