- Его нужно смазывать, посыпать пудрой, полировать, - сказала она, - я покажу тебе, как это делать. Пойдём, Ковбой. Куда идти?
Следующие четверть часа в памяти Луиса Моргана остались, как одно из самых ярких и захватывающих зрелищ в жизни. Он наблюдал за движениями Лин, словно смотрел фэнтезийный спектакль в исполнении одного актёра.
Девушка-воин вела бой с невидимым противником, незримо уходя от ударов, бесшумно, как сама смерть, подкрадываясь одним неуловимым, скользящим движением и поражая цель. Длинное кимоно не стесняло её, шёлковые рукава взлетали, обнажая до локтя тонкие сильные руки, а изящные пальчики держали рукоять меча легко, уверенно, но в тоже время в сжатии рук чувствовалось почтение, преклонение перед силой древнего оружия.
И Луис Морган увидел и понял, что из себя представляет катана. Мифы из просмотренных в юности боевиков, в которых один воин убивал самурайским мечом десятерых, с лёгкостью разрубая противника пополам и отрубая конечности, развенчивались на глазах. Многочисленные отражения ударов лезвием противника выглядели просто смешно. Достаточно было пары касаний, чтобы затупить меч, а то и испортить, выкрошив как раз по линии зонной закалки. Твёрдый, но хрупкий клинок не предназначался для того, чтобы рубить им черепа врагов, а тем более вырубать дыру в частоколе ворот, как исполнил как-то солдат из свиты сёгуна в популярном блокбастере.
Одним невидимым ударом Лин обезоруживала противника, рубанув по кисти, и, если и не отсекая её, то всё равно делая дальшейший бой невозможным. Если же невидимый соперник ловко уходил от атаки, то и она старалась избегать касанием клинка его лезвия, уклонялась сама и била прицельно - или в лицо, или по плечу, или в бедро. Её рубящие удары шли "от себя", с рассчётом оттолкнуть врага, не позволить ему нанести ответный.
Луис прочитал в её движениях всю стратегию боя, прожил его и вышел из него победителем. Ему открылся неведомый, новый мир, полный потрясающе-утончённой, холодной и жестокой эстетики войны. И когда Лин остановилась, вложила в ножны катану, шагнула к нему и, почтительно поклонившись, протянула меч, Луис тяжело сглотнул, растроганный почти до слёз красотой этого необыкновенного зрелища.
- Спасибо тебе, - сказал тихо, принимая из её рук катану.
- Ты же понял? - раскосые глаза смотрели на него внимательно, серьёзно.
- Да, Лин. Я понял. Пойдём. Отдохни, попей чаю, поспи. Я тоже полежу, подумаю, может, и усну. На вахте со мной посидишь?
Он запросто предлагал ей разделить с ним дежурство в рубке, точно новый отрезок жизни начался, а прежнее - её попытка поджечь судно, её плен, проигрыш в шахматной партии и позорная ставка, перечеркнулись двумя ударами катаны.
- Хочешь, Ковбой, я заварю чай? - предложила Лин. - Покажу тебе чайную церемонию. Как анус к уроку с катаной? Что? - растерянно спросила она. - Что не так?
Луис опустился на пол, трясясь от беззвучного смеха. Ему воздуха не хватало, слёзы брызнули из глаз, он смеялся и хлопал ладонями по мягкому термопластику.
- Анус! - выдавил, едва отдышавшись. - За что мне столько счастья? Бонус, Лин! Бонус! Анус - это то место, куда мы сейчас летим! Дырка в жопе Вселенной!
И зелёный чай, заваренный по всем правилам чайной церемонии, был бодрящим и терпким. Лин сказала, что этот сорт называется "Матча" - порошковый чай, из скрученных, измельчённых в пудру листьев. Он чуть ли не год лежал в коробке на полке с другими сортами чая. Лиса упросила купить из любопытства, но не сумев правильно приготовить, разочаровалась во вкусе напитка.
Лин постаралась создать атмосферу чайной церемонии на "Кондоре", максимально приближенной к традиционной. Подходящая посуда была, лиса выпросила сразу весь набор - и большую чашу, из которой по ритуалу по очереди пьют все гости, и порционные чайные чашки. Лин заварила чай, и они пили его в каюте Луиса, сидя на полу на ковре, и он брал чашку из её рук и слушал её неспешный рассказ о том, как красива луна долгими летними ночами в горном местечке, где прошло детство маленькой якудза. И ловил себя на мысли, что она говорит, будто читает хокку, и тепло, по-дружески смеялся над её словесными ошибками.
А спать не получилось, нашлись другие занятия. Переписывание слов-синонимов в записную книжку Лин, попытка Луиса начертать иероглифы, и дыхание сбивалось, когда её изящная смуглая рука ложилась на его кисть и водила ею по бумаге. Чтение стихов по-японски и не совсем точный, но достаточно красивый их перевод на английский в прозе. Созерцание чёрного космоса и медитация. Прослушивание его любимых рок-композиций, и его куртка с косой застёжкой-молнией и множеством заклёпок поверх её кимоно. Весёлых хохот над её образом, и просьба вынуть из волос деревянные палочки, заплести их в две косы и повязать сверху чёрную бандану.
- Вот так, да, теперь то, что надо! Покажи козу, Лин! Сложи пальцы вот так! Это коза! Сдвинь брови, Якудза! Улыбайся! - Луис встаёт рядом, чуть касаясь, легонько обнимает её за плечи и щёлкает кнопкой фотокамеры, снимая селфи.
И пять часов дежурства пролетели, как один. Марк посмотрел на них полным удивления взглядом, но ничего не спросил, даже не фыркнул двусмысленно. Встал, пожелал удачной вахты и вышел из рубки.
А они остались наблюдать за приборами, пить крепкий кофе, грызть сухое печенье. Говорили о кораблестроении, навигации и обо всём на свете, шутили, смеялись. А потом их дежурство кончилось, и всё кончилось.
Нора пришла сменить их, и Луис отвёл Лин к стыковочному шлюзу и сказал:
- Ну, бывай, Якудза. Не сердись, если что не так было. Я рад знакомству! Ты классная! Удачи тебе и попутного ветра!
- Что это значит, Ковбой? - не поняла она. - Ты прощаешься со мной? Но я же лечу с вами в систему Проциона!
- Ты никуда с нами не летишь, - спокойно поправил он, - через восемь часов мы войдём в зону гиперпереброски, и совершим её, а ты пойдёшь своей дорогой. Спасибо, что проводила. Скажешь Миль Пардону, куда мы направились, он останется не в обиде.
- Нет, подожды, Ковбой! - в волнении Лин опять стала коверкать слова. - Так нельзя, да? Я лечу с вами!
- Ты, - холодно отчеканил Луис, - с нами. Не. Летишь. У нас серьёзное задание. Договор с полицией Дальнего Рубежа. Нам киллерша на борту не нужна. Ясно?
- Пасмурно! - глаза Лин наполнились слезами. - Ты не можешь меня так прогнать!
Луис пожал плечами.
- Запросто могу. Пошла ты в жопу, Лин Дзяга!
Она вздрогнула, будто очнувшись, точно холодной водой её облили, глаза её сузились, губы сжались, она повернулась, шагнула к шлюзу, нажала кнопку, открывая вход.
- Постой! - остановил её Луис.
Она обернулась, но надежда в глазах угасла, уступив место горькому разочарованию. Он протягивал ей забытую в горячке катану.