— Я и не… знаю…
— Разыгрываешь недотрогу, Лора?
— Да нет… — Я вдруг стряхнула с себя все грезы. — Послушай, Люк, как у тебя все просто. Ты так… неожиданно врываешься в мою жизнь и думаешь, что я с бухты-барахты соглашусь отобедать с тобой, когда мы не разговаривали с девяносто третьего года, скажи на милость?
— Нет. Но я не виноват.
— Виноват! — Я осеклась, поняв, что на нас смотрят. — Виноват.
— Это неправда. Ты не отвечала ни на мои звонки, ни на мои письма. Ты убрала все следы, которые я оставил в твоей жизни, будто меня никогда не существовало.
— И кто может меня обвинить? — резонно осведомилась я. — Учитывая обстоятельства? — Воцарилась тишина.
— Как в старые времена, — констатировал он. Я вдруг поняла, что он прав. Мы провели в обществе друг друга две минуты — и уже устроили стриптиз эмоций. Я попыталась вернуть разговор на нейтральную почву.
— Тогда что за безобидный вопрос ты хотел мне задать?
— О… Ну я все хорошенько взвесил. Перво-наперво, я не хотел спрашивать тебя о том, чего ты не знаешь, чтобы тебе не пришлось краснеть на глазах у миллионов зрителей.
— Как предусмотрительно!
— Поэтому я решил задать тебе такой вопрос, с ответом на который ты бы справилась.
— А именно?
— Сколько ударов в день совершает человеческое сердце?
Я с недоумением уставилась на него:
— Похоже на классический пример из твоей коллекции бесполезных сведений.
— Так и есть. Но, как я помню, ты восхитительно владеешь умственной эквилибристикой, так что у тебя не возникло бы проблем с ответом на этот вопрос.
— Только мне не хватило бы пяти секунд, поэтому ты вполне мог удвоить свои деньги, Люк.
— Подумаешь. — Он пожал плечами. — Восемь штук меня бы устроили.
— Для чего они тебе? То есть зачем вообще тебе понадобилось участие в викторине?
— А ты правда хочешь знать?
— Еще как. Я, мягко говоря, очень удивилась, увидев тебя.
— Ладно. Меня подбили двое друзей. Я все жаловался, что мне нужна пара штук, чтобы пойти учиться в художественную школу — я всегда хотел поступить туда, помнишь?
— Да. Конечно.
— А в художественной школе «Слейд» я пишу диплом. Но у меня очень мало денег по разным причинам, которыми я сейчас не хочу тебя загружать, вот они и предложили, чтобы я попытал счастья на «Что бы вы думали?!». Но я был в шоке, когда узнал, кто ведет программу, и наотрез отказался. Но чем больше думал об этом, тем больше понимал, что меня тянет увидеться с тобой снова — особенно когда я узнал, что твой офис находится неподалеку от моего дома.
— Тогда почему ты мне просто не написал туда?
— Думал, что ты не станешь отвечать. Ты бы и не ответила, правда?
— Ну… не знаю… наверное… нет.
— Вот именно. Поэтому я решил, что просто поучаствую в шоу. Честно говоря, я думал, что ты обо всем знала заранее.
— Должна была, только не прочла вовремя список участников.
Он взглянул на часы.
— Обалдеть! Пора бежать — надо забрать Джессику. — Джессику? — Мою девочку, — гордо пояснил он. Я почувствовала себя так, словно меня ударили пыльным мешком, и весь мой задор пошел прахом. — Обожаю ее больше всего на свете.
— Понятно.
— Она такая красивая. У нее большие васильковые глаза…
— Как интересно… Мне надо поговорить с другими участниками.
— А улыбка — просто фантастическая.
— Надо же. — Я протянула руку: — Было приятно снова увидеться, Люк. — Я продемонстрировала ему вялую улыбку, а потом отвернулась.
— Хочешь, покажу фото?
— Что? Нет, не особенно, но раз ты настаиваешь…
— Постой… вот… — Он вынул маленькую кожаную рамку и вручил ее мне. С фото мне беззубо улыбался маленький ангелочек.
— Это твоя дочь? — Он энергично кивнул. Меня накрыла волна облегчения, которая сменилась ошеломлением. — А я не знала, что у тебя ребенок.
— Разве?
Я пожала плечами:
— Я понятия не имела о том, что происходит в твоей жизни. — Я не стала говорить, что и не стремилась узнавать. Раздружилась с общими друзьями, потому что они постоянно напоминали о нем. Я снова взглянула на фото. — Она красавица. Очень красивая девочка.
— Да, это очевидно — но спасибо.
— Ей сколько — пять?
— Только что исполнилось шесть.
— Так ты женился и все такое, да?
— Да.
— Ясно. — Ничего не поделаешь.
— В общем… — Он выудил из кармана ключи и звякнул ими. — Я лучше пойду — сегодня моя очередь забирать ее из сада. Так что… обедать ты со мной не хочешь. — Он пожал плечами. — Ладно…
— Я вообще-то так не говорила, Люк.
— Но ты и не сказала, что согласна. — Он взял свой шарф. — Так ты передумала или как?
— Как я могла передумать, если еще даже не определилась? Ты такой жуткий… манипулятор.
Он улыбнулся!
— Да нет, я просто непосредственный. И я приглашаю тебя на обед — как насчет пятницы? Теперь извини, я спешу, так что если ты не ответишь, твое молчание я восприму как согласие. Заеду за тобой в восемь?
— Но…
— Но что? — Он посмотрел на меня, а потом хлопнул себя по лбу: — Ну конечно, адреса я твоего не знаю! Вот дурак. Говори адрес.
— Нет, Люк, я не это имела в виду. Я имела в виду — как насчет твоей жены? — Мое сердце колотилось так громко, что мне казалось, будто он его слышит. — Ты сказал, что женился, — твоя жена разве не будет против? По-моему, должна.
Он покачал головой:
— Я ей не скажу.
— А. Ну, такой расклад меня не устраивает.
Он закатил глаза:
— Да хватит ломаться, Лора. Я не скажу ей по одной простой причине — не обязан. Мы разошлись.
— Господи! — воскликнула я. Душа моя запела. Даже не запела — заплясала, закрутилась и завертелась. — Мне так жаль. Давно?
— В прошлом году, в мае… Лора, мне надо бежать. Ну, какой ответ? — Он накинул пальто.
— Ну… — И тут впервые за все время я позволила себе улыбнуться: — Ответ… сто тысяч раз. Человеческое сердце совершает сто тысяч ударов в день, не так ли?
— Точно. — Он чмокнул меня в щеку. — А иногда и больше.
Говорят, первое впечатление самое глубокое, — и правильно. После встречи с Люком мир предстал передо мной в новом свете. Все, что казалось знакомым, теперь выглядело неизвестным. Будто призма, через которую я воспринимала мир раньше, стала другой. Когда тем вечером я открыла дверь, мне показалось, что прошлое объемлет настоящее, и я не узнала свою квартиру. Я отправилась прямиком к своему столу и вытащила резную деревянную коробку, содержимое которой было слишком личным, чтобы выставлять его на всеобщее обозрение. Там лежало черно-белое фото моих родителей в момент поцелуя, перевязанная лентой прядь бабушкиных волос, венчальное и обручальное кольца в бархатных коробочках, а в самом низу — рисунок Люка, сделанный для меня. Все другие я сожгла — он нарисовал несколько десятков, — но, непонятно почему, не смогла избавиться от этого. Он нарисовал меня спящую одним субботним утром по прошествии первого месяца совместной жизни, когда наши отношения еще были возвышенными и крепкими. Теперь, оглядываясь на себя, запечатленную такой молодой, обнаженной, изображенную синими пастельными линиями, чуть приглушенными тенями, я думала о том, насколько иной могла бы быть моя жизнь.
Я налила бокал вина, сделала два больших глотка для успокоения нервов, затем легла на диван, закрыла глаза и предалась раздумьям о Люке, позволяя всем тем воспоминаниям, которые я отталкивала от себя так долго, вернуться ко мне на ностальгической волне…
Бум! Бум! Я открыла глаза. «Господи». Бум! Бум! Я взглянула на потолок. «Только не это». Моя новая соседка сверху — медиум, и ее сеансы действуют на нервы. Бум! БУМ! БУМ! Я закатила глаза, представляя себе, как шторы со свистом рассекают воздух, лопаются лампочки, а мебель летает по комнате. Я с ней еще не встречалась, видела только краешком глаза, когда она въезжала — брюнетка не первой свежести, такая вся из себя. Я знаю, чем она занимается, потому что последние несколько месяцев люди по ошибке звонят мне по домофону с вопросом, не я ли «экстрасенс-телепат». Бум! Бу-бум! Судя по письмам, которые ей приходят, зовут ее Синтия дель Мар. БУМ! БУМ!!! Я увидела, что ее кошка сидит на пожарной лестнице.