Он был очередным инструментом. Удобным, дорогим, возможно, даже острым. Но инструментом. А я уже прекрасно знал, чем заканчивается игра с чужими инструментами — можно запросто отчекрыжить себе палец или вовсе распрощаться с жизнью.
Именно поэтому я встретился с ним уже в маске — не хотел, чтобы он знал меня в лицо.
Скрип массивных петель, громкий даже на фоне общего гама, вырвал меня из размышлений. Тёмное дерево ворот поместья Хэмли с тяжёлым стоном подалось наружу. В проёме, подсвеченные трепещущим светом факелов, возникли три фигуры в кожаных доспехах с эмблемой Хэмли на наплечниках — скрещённые кошель и ножны. Их лица были хмурыми и раздражёнными.
— Эй, доходяги! А ну брысь отсюда!
Взгляд Зефира, холодный и острый, встретился с моим. Он едва заметно кивнул.
Мы рванули одновременно, выскочив из укрытия, пересекли улицу вне зоны зрения стражи и помчались вдоль чёрной базальтовой стены, уводящей вдоль владений Хэмли. Шум потасовки у ворот быстро остался позади, заглушаемый гулом крови в ушах. Под ногами шуршали опавшие листья, а от стены веяло могильным холодом.
Через несколько десятков шагов мы замерли у нужного участка. Стена здесь была такой же неприступной, как и везде. Однако это был участок, за которым был самый неприметный участок внутреннего двора.
Зефир, не теряя ни секунды, выхватил из кармана плаща небольшой бронзовый диск, испещрённый сложными серебряными насечками — артефакт, который я месяц назад выкрал у одного «чешуйчатого». Как выяснилось — для этого самого момента.
Зефир прижал диск к груди, его пальцы побелели от усилия.
Воздух вокруг нас вдруг загустел, затрепетал. Пахнуло озоном так сильно, что запершило в горле. Диск упал на мостовую и звякнул, а в следующий миг я почувствовал, как невидимая сила обвивает мои ноги, талию, подхватывает под мышки — плотная, упругая, словно канат из невидимой паутины. Зефир что-то прошептал, его голос сорвался на высокой ноте, и земля уплыла из-под ног.
Мы поднимались рывками, неровно. Не плыли, а скорее дёргались вверх, будто марионетки на невидимых нитях. Я закусил губу, впиваясь пальцами в складки плаща мага, стараясь не смотреть вниз. Базальтовая кладка проносилась перед глазами тёмным, шершавым потоком.
И тут я услышал его дыхание.
Оно стало частым, прерывистым, совсем не похожим на ровный ритм всего несколько минут назад. Я бросил взгляд на Зефира. Его лицо, освещённое двойным светом расколотой луны, было искажено гримасой животного ужаса. Он смотрел не вверх, на край стены, а куда-то в сторону, его взгляд был стеклянным, широко раскрытые глаза блестели влажным блеском.
Ну блеск! Сёстры наняли мага воздуха, который боится высоты!
Невидимые «канаты» воздуха на мгновение задрожали и снова натянулись, отчего меня качнуло в сторону, и я едва не стукнулся плечом о выступ стены.
— Соберись, болван! — прошипел я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как холодный пот стекает по моей спине, — Расшибёмся же!
Зефир ничего не ответил, лишь сглотнул с таким усилием, что это было слышно даже за звуком ветра подъёма. Он зажмурился, развёл дрожащие руки, и нас резко дёрнуло вверх.
Перед нами мелькнул узкий зубчатый парапет, увенчанный острыми металлическими копьями. Я едва успев вцепиться в ледяные, обжёгшие пальцы холодом, наконечники обеими руками — и магия воздуха перестала меня удерживать.
Тело вдруг стало тяжёлым, и я, стараясь не слишком скрипеть зубами, подтянулся, упираясь ногами, перекинул одну из них через парапет, и уселся меж двух копий.
Тяжело дышащий Зефир сделал то же самое. Капюшон слетел с него, длинные чёрные волосы разметал ветер, и уверен — под маской его рот перекосило от ужаса. Он дышал так, будто только что пробежал десять миль, а не поднял нас на десяток метров.
Оказавшись на узком карнизе, я не стал тратить драгоценные секунды.
Оглядевшись, и убедившись, что под нами конюшни, а ближайшая стража рядом с ними, я скрежетнул зубами.
— Снова твой ход, — едва слышно бросил Зефиру, всё ещё бледному, но уже взявшему себя в руки.
Маг кивнул, его пальцы сложились в сложную фигуру. А затем он щёлкнул пальцами, послав в дальний угол двора тонкий, сконцентрированный сгусток воздуха.
В тишине ночи прозвучал резкий, хрустальный треск — где-то в темноте упал и разбился одинокий фонарь. Стекло звякнуло, свет погас, и тут же под нами донеслись удивлённые вскрики стражников, а затем и тяжёлые шаги, уходящие в сторону шума.
Пора!
Я скинул с плеча свёрнутый канат с крюком, размотал его и, сделав короткий размах, швырнул тяжёлый стальной наконечник вверх, в сторону тёмного силуэта особняка.