Феррак!
«Прыгун»! Он знал, что я перемещался по городу? Или догадывался?
Это меня и добило. Если незнакомец знает про это, то от него можно что-то выведать. Хотя бы понять, что за сила таскала меня по городу, как щенка.
А может…
С проклятиями я развернулся и, преодолевая животный страх, заставил себя сделать шаг к раскалённому краю. Жар бил в лицо, заставляя щуриться.
Я сполз вниз по оплавленному склону, цепляясь руками за острые выступы шлака, который больно впивался в ладони даже сквозь кожаную перчатку. Под ногами хрустело и оседало стекло, образовавшееся от плавления песка и земли.
В центре воронки лежал саркофаг. Он был огромным, выточенным из цельного куска тёмного, почти чёрного камня, испещрённого серебряными прожилками, которые странно напоминали узор на Компасе. Крышка была массивной, без видимых ручек.
— Молодец, парень. Теперь дело за малым. Сними эту дурацкую крышку, — прозвучал голос уже прямо оттуда, из-под камня. Он был приглушённым, но чётким.
Я подошёл ближе, ощущая исходящее от камня странное тепло — не обжигающее, а глубокое, словно от нагретой на солнце гальки.
— А ты меня не сожрёшь?
— Ты за кого меня принимаешь? мр-р-р-рак⁈
— Дай слово!
Проклятье, как же всё это нелепо!
— Да даю, даю!
— Как мне эту хрень открыть? Руками? — я потёр виски, где начинала стучать знакомая боль. Магия Тверди и так была на исходе после взлома сундука Хэмли.
— Не прикидывайся дурачком, прыгун! Я же чувствую я в тебе эту… металлическую жилку. Давай, удиви меня.
Я глубоко вздохнул. Руки сами потянулись к холодной поверхности саркофага. Ладони легли на шершавый камень. Я закрыл глаза, отсекая всё: и вой ветра, и шипение остывающей породы. Внутри было пусто и холодно. Камень Силы под ключицей отозвался тупой, ноющей пульсацией — он почти исчерпал свою силу.
Я искал металл — но его тут не было. Точнее, была его структура. Я представил себе крышку не как монолит, а как скопление миллиардов песчинок, сцепленных между собой. Моя воля, тонкая, как лезвие бритвы, скользнула в мельчайшие щели между ними. Это была не грубая сила, а убеждение. Просьба. Я уговаривал связи ослабнуть, забыть свою форму.
Сначала ничего не происходило. Только боль в висках нарастала, становясь невыносимой. А потом послышался тихий, высокий звон, будто сломалось стекло. По поверхности саркофага пробежала сеть тончайших трещин, светящихся тусклым синим светом.
И крышка поддалась.
Не со скрипом, а с оглушительным хрустом, будто ломались кости! Она сдвинулась с места на пару пальцев, и из щели вырвался клуб пара с запахом озона и… орехов⁈
Откат ударил по мне с сокрушительной силой.
Мир поплыл перед глазами, почернел по краям. Я рухнул на колени, едва успев упереться руками в горячий камень. Из носа хлынула тёплая, солёная струйка крови.
Меня трясло, как в лихорадке, каждый мускул горел огнём. Я видел лишь расплывчатые пятна и слышал оглушительный звон в ушах. Ещё секунда — и сознание уплыло бы в тёмную, бездонную пустоту…
Но я удержался. Сцепил зубы до хруста, вдохнул раскалённый воздух и заставил себя остаться в сознании. Быть в отключке рядом с неизвестным — верная смерть.
Какого дам'марака я вообще это делаю⁈
Когда зрение немного прояснилось, я поднял голову.
Крышка саркофага с тихим скрежетом сдвинулась в сторону, будто её изнутри толкнула невидимая рука. Из-под неё повалил густой, золотистый пар. И в этом паре, цепляясь за неровности камня, на край саркофага выбралось… существо.
Я замер, забыв о боли и истощении.
Это белка. Здоровенная белка! Существо размером с крупную собаку, покрытое пушистым мехом цвета тёмной бронзы. У него была острая, умная мордочка с длинными усами и огромными, совершенно круглыми глазами-изумрудами, которые светились внутренним светом.
Но самое невероятное — эта белка была одета. На ней был короткий, подпоясанный ремнем камзол из прочной, похожей на кожу ткани, а через плечо вилась лента с загадочными значками, отдалённо напоминающими инструменты.
Белка уселась на краю саркофага, глубоко вдохнула, поморщилась, отряхнула лапки, и её взгляд упал на меня.
— Ну вот, — произнесла она (он?) хрипловатым голосом, — Теперь гораздо лучше! А ты чего уставился, прыгун? Никогда белгарда не видел?
Мой рот открылся и закрылся. В голове крутилась сотня вопросов — но слова застряли в горле. Потому что ветер донёс до меня отдалённые, но отчётливые звуки.
Грубые окрики. Звяканье оружия и брони. И всё это приближалось. Быстро…