— Прилив через седмицу… Хм-м… А ты уже теряешь контроль?..
— Диета не идёт нам на пользу, Нералон, — прохрипел серый, — А этот мальчишка пришёл сам… Знал же, что перед Приливом мы… Становимся опасны. Есть постановление… Города! Да ты посмотри на него! Бродяга! Кто его хватится?
Я молча (и со страхом) наблюдал за их разговором, не в силах даже шевельнуться. Да и куда я бы убежал, хромой и косой?..
Белый вульфар зарычал, и надвинулся на своего соплеменника.
— Ты забываешься! Мы не звери, Артар! И обещали помогать!
— За плату! А с этого что взять?
— Не всё меряется деньгами. Иди в келью, и помолись, брат. Успокой душу.
Я видел, что серый вульфар хотел возразить — но под тяжёлым взглядом белого уступил. Бросив на меня последний взгляд, он развернулся, и затопал в сторону входа в какой-то погреб справа от церкви.
— Зачем ты пришёл? — обратился ко мне белый вульфар, которого назвали Нералоном.
— Я… Мне сказали, вы можете помочь.
Я неловко выставил вперёд руку, а затем указал себе на лицо и рёбра.
— Хм-м-м… Потрёпан ты знатно. Словно под лавину угодил… Могу понять, почему ты пришёл сейчас, — Вульфар говорил странно. Отрывками, дробя предложения, старательно заглушая согласные и смягчая их — но рык так и прорывался из его горла, — Но это было глупо… Мы не причиняем вреда людям. Обычно… Но в такое время, хм-м-м… Мои братья и сёстры могут… Не сдержаться. Ты сам видел. Поэтому за несколько дней до Прилива мы запираемся в кельях…
— До чего?
Вульфар пристально посмотрел на меня.
— Голова болит? Кружится?
— Да.
— Потеря памяти?
— Да… Я мало что… Помню. О себе — ничего.
Снова пристальный взгляд жёлтых глаз — на этот раз меня разглядывали с куда большим интересом.
— Хм-м-м… Мой народ… — он осёкся, и я ощутил боль в его голосе, — Моя община помогает людям. Но не просто так. У нас договор с городом.
— У меня… Нет денег. Мне нечем платить.
— Хм-м-м… Оплата — это не только деньги, юный человек. Это может быть услуга. А от такого как ты она будет цениться соизмеримо такому непростому… Лечению.
Сказанные Нералоном слова заставили меня насторожиться.
— Что значит «от такого как я»?
— Ты не отсюда. Не из Артанума. Как и мы. А значит — у тебя есть воля.
Эти слова ничего не прояснили.
— Что такое Артанум?
— Город. Герцогство. Земля вокруг.
— А что…
— Ты пришёл за лечением, — перебил меня белый вульфар, — Вопросы… Стоят дороже. Что тебе важнее?
— Здоровье, — тут же ответил я.
Хрен с ней, с географией… Хоть название города узнал.
— Хм-м-м… Согласен исцелиться за услугу?
Что это будет за услуга, я не знал — поэтому счёл нужным осторожно спросить:
— В чём она будет заключаться?
— Луна скажет. Позже.
Какие-то религиозные штучки? Проклятье… Но ведь выбора нет…
— Я согласен.
Нералон кивнул.
— Жди.
Он вернулся в церковь, и почти сразу вернулся — неся в руках небольшую склянку с какой-то серебристой жидкостью, слегка светящейся, и кожаную сумку. Жестом велев мне сесть прямо на траву рядом с тропинкой, вульфар устроился рядом и аккуратно размотал своими удивительно ловкими когтями-пальцами мою перевязь.
— Хм-м-м… Сломано вчера.
— Так и есть.
— Хорошо.
Вульфар велел мне снять сорочку, и сначала намазал вязкой, странно пахнущей субтанцией рёбра. Затем достал из сумки бинт и перемотал торс. Потом настал черёд глаза. Потом — стоп и мелких ссадин.
В последнюю очередь вульфар взялся за мою сломанную руку, на которую нанёс субстанцию куда более толстым слоем, и также забинтовал её.
— Что это? — спросил я, не выдержав долгого молчания.
— Слюна, — коротко ответил Нералон.
Я покосился на перебинтованные части тела и с трудом сдержал тошнотворный рефлекс.
Слюна⁈
— Ваша?
— Город ценит нашу общину именно за это, — коротко ответил вульфар.
Закончив бинтовать оставшиеся участки, он снова пристально посмотрел на меня, положил склянку, в которой осталась примерно половина слюны, в сумку, и протянул её мне.
— Возьми, юный человек. Этого тебе хватит, чтобы окончательно излечиться.
— Что… Что мне нужно делать? — я заглянул в сумку и увидел там только склянку и бинты.
— Смажь руку ещё семь раз. И меняй повязки через день. Много пей. Хорошо ешь. Избегай увечий. Рёбра восстановятся завтра. Глаз тоже. Рука станет как прежде через две недели.
Через две недели⁈ Вот уж действительно, целебная слюна…
— С-спасибо, — пробормотал я, — А как…