А на работу с такой рукой пока никуда не устроиться… Даже если бы кто-то меня куда-то и взял — что я умею делать?
Понятия не имею…
Может, это глупо — выбирать, кем быть, когда ты живёшь на продуваемом всеми ветрами чердаке, не знаешь, что будешь есть завтра (и будешь ли вообще?) и шарахаешься от стражи, и уличных банд. Или как там Рив их назвал — симории?
Угнетаемый этими мыслями, я устроился в углу, подальше от щелей в крыше, откуда дул холодный ветер, положив под голову мешок, набитый соломой.
Правая рука болела — тупо, но терпимо, куда меньше, чем раньше. И жар вроде ушёл… Хорошо, что я сходил к вульфарам…
Тишина стояла плотная, почти осязаемая. Только скрипело дерево, да где-то далеко плескалась вода в заливе. Я закрыл глаза, пытаясь уснуть.
И через какое-то время, уже сквозь дрёму, услышал скрежет.
Сначала подумал, что это крысы. Потом — что это просто звук старого здания, в котором трещит какая-то балка. Но звук был слишком… Громким и тяжёлым.
Как будто что-то огромное ползло по крыше…
Я раскрыл глаза, окончательно избавляясь от только-только подбирающегося сна — и в этот момент раздался хруст. Тонкие доски перекрытия треснули, посыпалась черепица, и на чердак свалилось что-то большое и чёрное.
Сердце затарабанило по рёбрам, как кулак о дверь, заставив меня вскочить. И в тот же миг в лунном свете, пробивающемся сквозь дыру в крыше, я увидел своего «ночного гостя».
Огромная птица, размером со здоровенную бочку! Чёрные перья словно покрыты ржавчиной, глаза — два масляных пятна, блестящие, хищные. Шея длинная, изогнутая, клюв кривой, как рыбацкий нож. Она сидела посреди чердака, и что-то клевала…
Точнее — остатки чего-то, что раньше могло быть… Нет, лучше об этом не думать.
Я подобрал лежащую рядом сумку с бинтами и слюной вульфаров и начал медленно пятиться. Только бы не шуметь. Только бы…
Доска под ногой предательски скрипнула.
Птица подняла голову.
Её глаза вспыхнули в лунном свете. Я застыл.
Она смотрела на меня, как на добычу.
Птица заклёкотала — звук вышел такой низкий, что я почувствовал, как он отдался вибрацией в зубах.
Я попятился, не осмеливаясь отводить взгляд. Моя здоровая рука нащупала прислонённый к трубе кусок дерева — может, осколок доски, может, часть ящика. Не важно.
Это всё, что у меня было.
И тут птица прыгнула.
Она со свистом пронеслась рядом, воздух свистнул — а я, неуклюже отмахнувшись, упал, стараясь не грохнуться на сломанную руку. Из-за этого движение получилось медленным — клюв твари выдернул у меня из руки доску, а когти полоснули спину.
Я закричал от боли — и почувствовал, как горячая кровь потекла по спине. Второй рывок — я еле успел пригнуться, и на этот раз тварь задела меня рядом с локтём.
Снова кровь…
Проклятье!
Я вскочил на ноги, пока здоровенная птица разворачивалась у дальней части чердака — тут для её манёвров было слишком мало места.
А у меня не было сил. Не было оружия. И не было времени…
И тогда я заметил то, на что не обращал внимания раньше — небольшую щель между балками, у стыка где крыша соединяется с полом чердака.
Птица бросилась вперёд одновременно со мной. Я рванул, перепрыгивая обломки ящиков — и растянулся на полу, занозив ладонь.
Ветер ударил по спине, и тварь пролетела мимо. Она снова заклокотала, а я заработал здоровым локтем и коленями, извиваясь, как червяк.
Метр, два…
В щель я выполз так быстро, как только смог — и оказался на покатой крыше. Вскрикнув, едва успел вытянуть за собой сумку, как тварь ударилась в крышу изнутри!
Во все стороны брызнула черепица.
Но птица застряла — тут было слишком узко из-за толстых балок, и их сломать тварь не смогла. Теперь только наружу торчала только её голова, щёлкая клювом в опасной близости от моего лица, и одна лапа, которая скребла по остаткам черепицы острыми как бритва когтями!
Птица завизжала.
А я так напугался, что сделал первое, что пришло в голову — со всей силы пнул по торчащим изнутри когтям.
Тварь завизжала ещё сильнее — и я, ощущая невероятную злость, пнул снова!
Раздался хруст. Здоровенный коготь, длиной чуть меньше моей ладони, сломался у самого основания, и упал на крышу. Из лапы твари брызнула кровь — зелёная, дымящаяся. Птица забилась, пытаясь вылезти, но щель была слишком узкой.