— Отвлекли, — хрипло усмехнулся Щелбан, — Старые трюки лучше новых!
Замедлили шаг мы только у самых доков в Старом порту, когда свистки стражи остались далеко позади.
— Эй, Краб, — Щелбан толкнул меня в бок, — А это чё за хреновина у тебя?
Он ткнул пальцем в коготь, всё ещё зажатый в моей руке.
Я перевёл дух.
— Птица… большая. Напала на меня прошлой ночью.
— Какая ещё птица? — нахмурился Щелбан.
— Чёрная. На ворону похожа, но здоровая! С глазами как масло. Клюв — дам'марак, — я ввернул словечко, значение которого, как мне казалось, понял, — Как топор…
Парни замедлили шаг и переглянулись. Хрип присвистнул, и даже Рив обернулся, прищурившись.
— Ты серьёзно? — спросил он.
Я кивнул.
— Ну да, зачем мне врать? Я на чердаке ночевал, думал над вашим предложением…
— Ну и?
— Ну и она туда вломилась! Я успел вылезти на крышу, а у этой твари лапа застряла. Ну я и… — я поднял коготь, — Не знаю, как получилось. Чудом, наверное.
Щелбан и Хрип переглянулись. В их глазах читалось что-то новое — уважение?
— Да ну ты даёшь, шнырь хилый… — пробормотал Щелбан, — Птица эта большой была?
— Да говорю же, немаленькой… С телёнка.
— Красава, — неожиданно сказал Тур.
Все обернулись на него.
— Видел такую раньше? — спросил я.
— Разок, — гулко подтвердил здоровяк, — Это был тайкан.
Парни осенили себя знаками, приложив пару пальцев ко лбу и сердцу.
— Он не выглядел, как обычная птица.
— Это и не птица. Не совсем… — продолжил Тур, — Может, раньше и была, но Прилив изменил её… И она выросла, раз её никто не нашёл и не прибил… Обычно таких сразу стараются отыскать и грохнуть, чтоб потом младенцев из домов не таскали…
Меня передёрнуло от его слов. Жуть какая!
— А ты удачливый сукин сын, — откашлявшись, заметил Рив, — По поверьям, если ты забрал часть твари, что Прилив изменил — она тебя больше не тронет. Никогда.
— Вот это ты везунчик, — добавил Хрип, кивая.
Я сильнее сжал коготь.
Ну… Хоть что-то после этого ночного кошмара.
На улице потихоньку вечерело. Мы миновали оживлённую часть порта и теперь шли по краю причала, где доски прогнили насквозь. Впереди, наполовину затонувшее в илистой воде, темнело корыто с обломанной мачтой.
— Добро пожаловать во дворец! — хохотнул Щелбан, спрыгивая на покосившуюся палубу.
Небольшой корабль (если его ещё можно было так назвать) выглядел так, будто море несколько лет пережёвывало его, а после выплюнуло на берег. Краска облезла, борта покрылись ракушками, а из трюма торчали какие-то ржавые прутья.
Рив поднял руку, останавливая меня:
— Погоди.
Он наклонился и осторожно поддел ножом почти невидимую нить, натянутую у входа в трюм.
— Первая, — пробормотал он.
Тур откинул массивный люк, полез вниз, наклонился над лестницей и через секунду послышался щелчок — парень вытащил здоровенную деревяшку с вбитыми гвоздями — тупой стороной наружу.
— Вторая.
Я присвистнул.
— А если кто-то…
— Тогда будет орать как сучка, — усмехнулся Рив, переступая через порог, — И больше сюда не полезет.
Внутри пахло рыбой, дегтем и чем-то кислым. На полу валялось несколько грязных соломенных матрасов, брошенных вплотную друг к другу — общая спальня. На стене висела потрёпанная карта Артанума, испещрённая непонятными пометками.
— Занимай гамак, — Рив ткнул пальцем в угол, где висело что-то вроде кокона из старых рыбацких сетей.
Щелбан и Хрип сразу плюхнулись на свои места.
— А это? — я кивнул на занавешенный дверной проём.
— Моя берлога, — Рив откинул тряпку, и я мельком увидел узкую койку, ящик с замком и пару склянок на полке, — Туда лазить запрещено, усёк?
— Ага.
Тур тем временем уже копошился у печки, гремел какими-то котелками.
— Кухня, — пояснил Рив, — Хочешь жрать — помогай ему. Но не сегодня, так уж и быть.
Я кивнул, разглядывая своё новое жилище.
Не дворец. Но лучше, чем чердак.
— Держи.
Щелбан швырнул мне свёрток. Я развернул его — внутри оказались поношенные, но крепкие штаны и рубаха без дыр.
— Спасибо, — пробормотал я.
— Не благодари, — фыркнул парнишка, — Это с прошлого хозяина гамака.
Я замер.
— Он…
— Сдох, конечно, — пожал плечами Щелбан, — Но не от заразы какой-то, если ты об этом!
Тур тем временем развёл в небольшой металлической печке огонь и разогрел на нём большую кастрюлю. Воздух тут же наполнили запахи лука, рыбы и чего-то ещё. Здоровяк разлил по мискам густую и дымящуюся похлёбку.