Жара стояла страшная. Я вытер со лба пот, поправил всё время сползающий с пояса тесак, закреплённый на великоватом мне ремне, и проплыл дальше, к перекрестку двух полузатопленных улиц. Там, на платформах из связанных бревен, лодках и плотах шла бойкая торговля.
— Свежие угри! Выловлены сегодня! — кричала женщина в промасленном переднике.
— Иглы, нитки, крючки! Чини сети, пока не порвались! — вторил ей старик, разложивший свой товар на куске рваной парусины.
— Вода! Чистая вода! — звенел детский голос.
Я пропустил перед собой две лодки с хорошо (по местным меркам) одетыми людьми. Кожаные жилеты, штаны из парусины, сапоги, банданы, серьги и тесаки с костяными рукоятками — это были люди местного Барона.
С ними я предпочитал не пересекаться…
О чём-то весело переговариваясь и смеясь, они проплыли дальше, а я, оттолкнувшись веслом от стены, направил свой плот к одной из «торговых» платформ. Доски тихо стукнулись о её край, и я схватился за торчащее из воды скользкое бревно, чтобы не свалиться в мутную воду.
Торговец рыбой — коренастый, с кожей, прожжённой солёным ветром до коричневого цвета — поднял голову и усмехнулся, обнажив единственный чёрный зуб.
— О, здарова, Краб! — хрипло сказал он, вытирая руки о грязную рубаху, — Живёшь ещё, значит?
Я кивнул, перекидывая на платформу верёвку, чтобы привязать плот.
— Пока что. Как сам, Кастор?
Он фыркнул и потянулся к груде рыбы, разложенной на рваной циновке.
— Как видишь. Сегодня улов — хоть самому ешь, хоть продавай! Бери, пока не протухло.
Я выбрал пару плотных пеструшек и горсть устриц, завернутых в водоросли. Старик тут же протянул руку, и я ссыпал в неё несколько медяков.
— Новости есть? — спросил как бы между делом.
Торговец покачал головой, и потёр кончиками мозолистых пальцев — указательного и большого.
— Сначала серебро, потом слова.
Я достал из кошеля монету и щелчком отправил её в воздух. Она блеснула, и старик поймал деньгу с привычной ловкостью.
— Ну?
— Двое, — ответил Кастор, проверяя монету на зуб, — В Старом порту видели. Из тех, что ты описал. Жилистый парень со свежим шрамом через пол рожи, и здоровяк вместе с ним. Двоих других не видели.
Я замер.
— Когда?
— Сразу после Прилива, — Торговец пожал плечами, — Бают, уплыли с контрабандистами. А уж куда — хрен его знает.
Я кивнул.
Значит, Рив всё-таки свалил… И не со всей бандой, а только с Туром.
На секунду в голове всплыло лицо Щелбана — его испуганные глаза в ту последнюю секунду в лавке, когда он обернулся, прежде чем убежать. Будто он не хотел меня бросать.
Я резко тряхнул головой, отгоняя эту мысль.
Какая разница? Они все сделали свой выбор. Они меня предали и продали!
Признаюсь, какое-то время у меня была мысль отыскать этих уродов и отомстить — настолько, что я даже закинул несколько удочек через торговцев слухами. И даже пришлось заплатить за это знание весьма недёшево, но…
Наверное, теперь это ни к чему.
Пускай валят.
— А насчёт второго вопроса?
Кастор снова протянул руку, и я чуть не закатил глаза. Жадная сволочь! Только что получил целый серебряный! Мог бы и скидку сделать, мне вообще-то пришлось удирать через весь рыбный рынок ради этой монеты!
Правильно поняв мой взгляд, торговец хохотнул, почесывая грязный подбородок.
— Ты же знаешь, Краб! Информация — товар дорогой. Особенно та, что может обернуться вокруг шеи человека, который её сливает.
Я покачал головой, но снова полез в кошель. В отличие от слухов о Риве, это знание стоило своих денег. По-крайней мере, я на это надеялся.
Предпоследняя монета… Тоже доставшаяся не то чтобы просто. А ведь через пару дней кошель опустеет, и тогда придётся снова идти на дело — рисковать, воровать.
Может, даже драться…
— Держи, — вздохнул я, бросая серебряник. Старик снова ловко поймал её на лету, поцеловал, и сунул за пазуху.
— Приятно иметь с тобой дело, Краб. Запоминай, — он наклонился так близко, что я почувствовал запах рыбы и перегара, — Воронье гнездо, лавка на Железной улице. Третий дом на правой стороне, если идти от перекрёстка с улицей Пыльных сапог. Выцветшая вывеска, на которой нарисовано перо и пергамент. И красная оконная рама.
Я кивнул, запоминая.
— Хозяин?
— Послезавтра его не будет, — торговец осклабился, — До обеда уедет на день рождения дочери, в Новый порт.
Идеально.