И пустой книжный шкаф.
Я развязал свёрток с едой, достал одну из устриц, расколол её об угол камина и с наслаждением выпил. Мясо было солёным, жирным и пахло морем.
Ладно, этим не наешься. Надо пожарить рыбу.
Готовить в камине не хотелось — он нещадно чадил, проверено — так что я выбрался на крышу через люк в потолке.
Честно говоря, дело было не только в камине — здесь находиться мне просто больше нравилось.
Солнечный свет, пробивавшийся сквозь пирамидальную стеклянную крышу, рассыпался по всему пространству. Где-то стёкла сохранились идеально, создавая чёткие геометрические узоры на полу, а где-то зияли провалами, затянутыми упрямым плющом, который карабкался вверх, цепляясь за железные перекладины каркаса, и создавая приятную тень. Местами зелени было столько, что в ней можно было спрятаться.
В разрывах между стеклом и зеленью свободно играл ветер, принося с собой запахи моря и цветущих где-то вдалеке полей.
Сама крыша здесь давно перестал быть просто крышей — дожди и время превратили её в странный сад. Уж не знаю, откуда тут взялась земля — но почти всё пространство поросло невысокой изумрудной и очень упрямой травой, из которой выглядывали тонкие стебли дикого чабреца, жёсткие листья подорожника, одуванчики.
Я часто замечал, как по утрам сюда прилетали птицы, чтобы поклевать семена или просто посидеть на краю разбитого стекла, наблюдая за мной с любопытством, лишённым страха.
В центре этого полуразрушенного чуда стоял мой очаг — круг из тёмных камней, почерневших от дыма, с уложенной на них решёткой и аккуратно сложенными рядом сухими ветками.
Я уже присел у костра, собираясь развести пламя, как вдруг заметил движение в тени у дальней стены — где заросли плюща были особенно густыми.
Из-за листвы вышли двое мужчин — словно ждали меня всё это время.
Они были не похожи на обычных обитателей Трущоб — крепкие, с жилистыми руками, загорелые. Одежда простая, но добротная: кожаные куртки без лишних украшений, прочные штаны, заправленные в высокие сапоги. И оружие — не кривые ножи бродяг, а настоящие пистоли с колесцовыми замками, и длинные кинжалы в ножнах.
Я замер, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
Пальцы сами потянулись к тесаку за поясом, но я не стал хвататься за оружие — шагнул назад, к люку. Сбежать будет вернее, чем драться с двумя здоровяками!
И тут за спиной раздался лёгкий скрип.
Я резко развернулся, всё же выхватывая оружие — и упёрся взглядом в третьего мужчину.
Он стоял прямо у спуска, перекрывая путь к отступлению. Высокий, с лицом, изрезанным шрамами, и пистолетом в руке, который пока не был направлен на меня — но явно ждал своего часа.
Проклятье! Смогу ли я уложить их всех магией?..
— Это место занято, — произнёс я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.
И сделал пару шагов вбок, чтобы держать всех троих в поле зрения.
Двое усмехнулись — почти одновременно. Один потянулся, будто разминая затекшие мышцы, и в этом движении было что-то нарочито небрежное — словно они не видели во мне угрозы.
— Мы долго тебя искали, — сказал тот, что стоял у люка.
Его голос был спокойным, почти дружелюбным, но глаза — холодными, как сталь.
Я не опустил тесак.
— Зачем?
— Ты забыл кое-кому представиться.
В воздухе повисло напряжение.
Я сжал рукоять тесака, уже догадываясь, кто эти люди.
— Если вам нужно имя — меня зовут Краб.
— Мы знаем, как тебя зовут, — сказал один из двух. Он сделал шаг вперёд, и солнечный свет скользнул по его лицу, высветив глубокий шрам над бровью, — Но ты забыл назвать его ей.
Он достал что-то из кармана и протянул мне.
Карта. Игральная карта с королевой.
Глава 15
Барон
Лодка скользила по мутной воде Трущоб, в которой отражались облупившиеся фасады, и оставляла за собой лёгкую рябь. Я молча сидел на корме — грести не приходилось, ведь двое из моих «проводников» споро работали вёслами, а третий, высокий, с изрезанными шрамами лицом, сидел напротив и не сводил с меня глаз. Его пистолет лежал на коленях, но ствол был слегка приподнят — на всякий случай.
Запах стоячей воды, гниющих водорослей и чего-то металлического висел в воздухе. Где-то вдали кричали чайки, но их голоса тонули в гуле Трущоб — скрипе канатов, перебранках на платформах, плеске вёсел.
Особняк Барона вырос перед нами внезапно — огромный, мрачный, с колоннами, некогда белыми, а теперь покрытыми тёмными подтёками плесени.