— О-о-о, гость! — её голос оказался скрипучим, как звук давно несмазанных дверных петель, — Молоденький! Ты за лечением, или за смертью? Первое — слева, второе — справа! Но сначала чайку попьём, заходи!
Я замер, не зная, как реагировать на это приветствие.
— Я… мне бы научиться читать.
Сказав это, я вытащил из кармана заранее припасённую серебряную монету, и показал старухе.
Её глаза — один карий, другой мутно-голубой — сузились.
— Ох-хо-хо! Грамотейку завело в мой дом⁈ Ну-ка ну-ка, заходи, пока не передумал!
Она вцепилась в рукав моей новенькой рубахи длинными и тонкими (и неожиданно сильными!) пальцами, и потащила за собой. Я сделал шаг внутрь — сразу пожалел об этом опрометчивом решении.
В нос ударил странный запах — смесь сушёных трав, плесени и чего-то кислого, отчего слезились глаза. На полках, которыми были увешаны все стены, в беспорядке стояли склянки с жидкостями всех цветов радуги — зелёные, красные, синие, мутно-жёлтые…
Одна даже светилась слабым фиолетовым светом.
В хижине царил полумрак, и не было перегородок — одно помещение, с очагом, обложенным камнями по центру, и ещё одним, поменьше — рядом. В центральной части крыши — дыра, чтобы дым уходил. У дальней части стены расположилась пара столов с кучей склянок и разной алхимической утвари, и небольшой шкаф. Справа виднелся матрас с одеялами и сундук, слева — кухонный стол с утварью.
И полки-полки-полки!
— Садись, молодчик, — женщина махнула на исцарапанный кошачьими когтями табурет у кухонного стола.
Я сел, почувствовав задницей, как как подо мной что-то хрустнуло.
— Феррак! — выругался я, вскакивая, и смахнул с табуретки чей-то крошечный скелет. Мышиный, кажется…
— Ха-ха-ха! — рассмеялась женщина, — Мой Царапун потерял свою игрушку, а ты её сломал!
— Я не… Не заметил.
— Ничего-ничего! Найдёт новую!
Видимо, она говорила о своём коте? А, плевать!
— Так значит, читать хочешь? — женщина прищурилась, — А зачем тебе? Воры нынче грамотные пошли?
Я сглотнул.
— Почему вы решили, что я вор?
— Ха-ха-ха! — снова рассмеялась женщина, — Да у тебя на роже всё написано! И откуда у такого босяка целый серебряный? Который он решил отдать старой ведьме за обучение каким-то закорючкам — а не потратить на выпивку, не спустить в кости или не купить матери подарок, а?
— Может, я просто… — я не нашёлся, что ей ответить, и досадливо поморщился, — А, да неважно! Научите, или нет?
— Ха-ха-ха-ха-ха! — старуха, наливая что-то в кружку, продолжала смеяться своим скрипучим смехом. Видимо, очень довольная собой… — Научу, чего бы не научить… Но деньги вперёд!
Я положил на стол серебрушку.
— Этого хватит?
— Для начала… На, пей, — старуха протянула мне потемневшую деревянную кружку с чем-то дымящимся, и поймала мой настороженный взгляд, — Да не бойся, не отравлю — если бы хотела, ты бы уже на полу кровавые пузыри пускал!
Кружка оказалась в моих руках прежде, чем я успел отказаться. Жидкость пахла мятой и чем-то горьким. Я сделал осторожный глоток — на удивление, вкусно.
— Спасибо…
— Что, не ждал доброты от старой Вахи?
— Да нет, просто… — Я замялся, — Вы не похожи на бывшую служанку…
— Ха-ха-ха-ха-ха! Конечно не похожа! Я ей была давно, очень давно, глупый мальчик… М-да, когда молодой была, красивой, ух… Сиськи у меня тогда были — что твои арбузы, большие, упругие!
Такое откровение заставило меня закашляться и покраснеть.
Старуха, заметив это, снова расхохоталась.
— Да, мальчик, да… Все такие были — молодые и красивые… А потом… Потом приходит старость — незаметно, и очень быстро! Вот меня и выгнали… Да ещё и так, что… Нет-нет-нет, тебе об этом знать не надо. Но я не только сиськами гордилась, о нет! Читать думаешь просто так умею? Столько трактатов переписала для важных господ — не сосчитать! Многое узнала, да, очень многое… Вот в старости и пригодилось, хи-хи-хи!
Ваха захихикала, совсем как девчонка, и обвела рукой своё жилище.
— Теперь меня все болотной ведьмой кличут… Но приходят, приходят, куда деваться-то? Мази, зелья, снадобья… Своих аптек в трущобах мало, хи-хи-хи! И моя — самая лучшая! Так что ежели понос станет докучать, или наоборот, запор — заглядывай, хи-хи-хи!
— Л-ладно… — кивнул я, окончательно сбитый с толку, — Я запомню. Но что насчёт чтения? Научите?
— А, чтение! Да, научу! Знаешь что-то? Буквы? — старуха резво метнулась к одной из полок, пробежала пальцами по корешкам и сняла оттуда потрёпанную книжку.