— Да, я пытался заигрывать с тобой, пока ты не пристрелила меня своим рукопожатием, — не думал, что останусь в живых и смогу дышать после рукопожатия с девушкой, которую желал. Неловкое рукопожатие. Для неё тоже. Нахмурив брови, она оглядела парковку, словно желая отыскать взглядом кого-нибудь, кто сможет спасти её.
— Послушай, мне очень хотелось бы стоять здесь и болтать с твоим эго, но мне уже пора идти.
Болтать с моим эго? Она только что использовала это словосочетание, чтобы оскорбить меня. Господи. Кто, черт возьми, эта девушка? Если бы мне удалось побороть ее враждебность по отношению ко мне, какой бы она стала? Она уже начала уходить. Мне срочно нужно что-нибудь сделать или сказать, чтобы она запомнила меня. Мне не пришло в голову ничего лучше, чем оскорбить её в ответ.
— Если бы ты родилась животным, то ты бы была ламой, — крикнул я ей вслед. И это было правдой. Мне очень нравятся ламы. Они могут постоять за себя и от их вони всегда режет глаза. Если ты их разозлишь, они без промедления плюнут в тебя. Однажды я видел, как подобное произошло с моим братом в зоопарке. Вот тогда-то ламы и стали моими любимыми животными. Но она этого не знала. Она знала, что я сравнил её с животным. И это её разозлило.
— Ещё увидимся, — сказал я и отвернулся. И я действительно планировал с ней увидеться. Я решил преследовать эту холодную, грубую девушку. Я последую за ней до её ледяного дворца и разрушу его, если придется. Я привык, что женщины хотят меня; она же не хотела иметь со мной ничего общего — даже имени своего мне не назвала! Наблюдая за тем, как она уходит, я осознал две вещи: я хотел её и мне придется потрудиться, чтобы её добиться.
Никто не знал, кто она такая, и я был обескуражен этим. Мне казалось, любой парень в кампусе опознает её по моему описанию — непослушные темные волосы, буравящие глаза и настолько тонкая талия, что её можно обхватить ладонями так, что пальцы соприкоснутся. Я воспользовался своими связями, пытаясь разузнать что-нибудь о незнакомке от сидящей в приемной девушки, с которой, к слову, я встречался в средней школе и которая до сих пор была от меня без ума.
— Калеб, мне нельзя этого делать, — сказала она, наклоняясь над столом. Я проигнорировал её попытку соблазнения.
— Всего лишь один раз, Рэй.
— Хорошо, какой корпус?
— Я видел, как она заходила в Коннерс.
— В Коннерсе около пятисот девушек. Опиши ее поподробнее.
— Второкурсница, — предположил я.
Она вбила эту информацию в поисковик базы, быстро пробегая пальцами по клавиатуре. — Отлично, осталось две сотни.
Я напряг свою память, пытаясь вспомнить что-нибудь еще. Голубые джинсы, белая рубашка, черный лак для ногтей. Надо подумать, что она изучает.
— Попробуй философию или юриспруденцию, — сказал я. Она была боевой девушкой, а такие обычно специализируются на юриспруденции. Но, в тоже время она смотрела на дерево, погрузившись глубоко в себя…
Рэй оглянулась по сторонам и быстро повернула ко мне монитор. Я просмотрел фотографии. По тридцать штук на каждой странице. Она прокручивала, а мои глаза искали.
— Поторапливайся, Казанова. У меня могут быть из-за тебя неприятности.
— Её здесь нет, — сказал я, спустя несколько секунд и принял равнодушный вид. — Ну, в этот раз не повезло. Но все равно, спасибо.
Рэй открыла рот, чтобы что-то сказать, но я помахал ей рукой и выбежал из приемной. Фотография незнакомки была там. Третья сверху. Я не хотел, чтобы Рэй узнала об этом, потому что у неё есть одна очень плохая привычка — она распространяет сплетни о девушках, которые мне нравятся.
Оливия Каспен. Яивило. Какое прекрасное маленькое имя, для прекрасной маленькой снобки. Я улыбался всю дорогу до общежития.
Я искал её повсюду. Она не ходила в зал. Она никогда не появлялась в столовой или на домашних играх. Я не раз приходил к тому месту, где впервые увидел её, и обходил кругами кампус. Ничего. Либо она была первоклассным отшельником, либо я все это выдумал. Оливия Каспен. Помесь Белоснежки и Злой Королевы. Я должен найти её.
Спустя неделю я уже отчаялся её найти. Поиски не приносили никаких результатов, пока я совершенно случайно не заметил её на трибунах во время одной из последних игр сезона. Мы вышли в плэй-офф, но противники вели в счете на десять очков. Я отвлекся от игры, заметив её, сидящую на трибуне с пластиковым стаканом в руке. Одно было ясно — она смотрела не на меня. Не знаю, что заставило меня подумать, что у меня получится произвести на неё впечатление игрой, но я старался. Команда гостей опережала нас по очкам, которые ещё можно было успеть отыграть. Игра была напряженная. Я стоял на линии штрафного броска, готовый отыграть недостающие очки. Но до сегодняшнего дня я не могу понять, что заставило меня тогда совершить поступок, который стоил нам победы. Я подбежал к тренеру. Обычно подобное стоило вылета из команды, но я был БПНК (большим парнем на кампусе), кроме того, мне повезло, что тренер был хорошим другом моей семьи.