Кто, блин, такой этот Кристофер?
— Кто такой Кристофер, Герцогиня?
Я слышу музыку на другом конце линии. Она, должно быть, выключила радио, потому что через секунду музыка пропадает.
— Действительно хочешь это знать?
— От твоего высказывания лицо Лии покраснело в тон волосам. Да, я хочу это знать.
— Хорошо, — отвечает она. — Подожди, я сейчас в автокафе «„Старбакс“».
Я жду, пока она сделает заказ. А когда снова начинает говорить, её голос звучит так профессионально, словно она общается с клиентом.
— Лия переспала с сыном своей домработницы.
— Хорошо, — говорю я.
— На тот момент ему было семнадцать.
Я отпускаю руль, так как хватаюсь руками за волосы.
— Откуда ты знаешь?
Мы движемся в разных направлениях по 95-му шоссе, но я чувствую, как она ухмыляется. Вижу это.
— Ко мне приходила её домработница. Вообще-то, не ко мне, а к Берни. В прошлом году она установила в Майами парочку рекламных щитов, которые призывали жертв сексуального насилия прийти на встречу. Ну, знаешь, такая ужасная реклама, где адвокат серьезно выглядит, а в дальнем углу нарисован молоток, символизирующий надвигающуюся справедливость?
Да, встречал такие.
— В любом случае, мать Кристофера — Шоши — увидела такой и записалась на встречу в офисе. Когда она заполняла информацию о себе, я заметила, что она указала твой адрес в качестве своего. Поэтому я принялась за её дело, прежде чем Берни успела встретиться с ней. Она хотела с кем-нибудь поговорить о своем сыне-подростке. Иногда она брала его с собой на работу и платила ему, если он помогал. Между тем, Лия так вдохновилась его работой, что попросила Шоши привозить его по выходным, и она стала бы платить ему за работу по дому. Через несколько месяцев, Шоши нашла презервативы в его кошельке и пару трусиков, которую видела сотню раз с тех пор, как Лия наняла его.
Я издаю стон. Оливия слышит это и смеется.
— Что? Ты думал, что она стала нормальной после всей этой сцены в стиле «Кто папочка моего ребенка»? После того её трюка?
— Ладно, но почему эта Шоши пришла к тебе? Почему бы просто не позвонить в полицию и не арестовать Лию за изнасилование?
— Вот где всё и усложняется, мой друг. Шоши сказала, что сын всё отрицал. Он отказывался втягивать Лию в неприятности из-за того, что она спала с несовершеннолетним, потому что к тому времени ему уже исполнилось восемнадцать, но мать заставила его согласиться по поводу сексуальных домогательств.
— Что ты сделала, Оливия?
Её брови приподнялись. Я знаю, что это так.
— Ничего. Прежде, чем я успела что-то сделать, Шоши поменяла свое мнение. Похоже, Лия подкупила их. Но я всё ещё могу допросить его, и она это знает.
— Ох, — говорю я. — Слава Богу, ты такая коварная.
— Слава Богу, — повторяет она.
— Ты ударила её, Герцогиня.
— Мммм, — произносит она. — И мне очень понравилось.
Мы смеемся.
Затем следует долгое неловкое молчание. А потом она говорит:
— Мы с Ноем разводимся.
Мир вокруг замирает на секунду… две… три…
— Помнишь ту кофейню? Куда мы пошли после того, как столкнулись в продуктовом магазине?
— Ага, — отвечает она.
— Встретимся там через десять минут.
Когда я вхожу в кофейню, она уже там. Сидит за тем же столиком, что и годом ранее. Перед ней две чашки.
— Я заказала тебе чай, — объясняет она, когда я сажусь. Я ухмыляюсь над иронией. В этот раз моя очередь спрашивать её о расставании.
— Ну, так что произошло?
Она убирает прядку волос за ухо и с грустью смотрит на меня.
— Я забеременела.
Пытаюсь притвориться, что не обеспокоен этой маленькой новостью, но чувствую напряжение во всех мышцах на лице. Поэтому жду, когда она продолжит.
— И потеряла его.
Ох! Как много боли в её взгляде. Наши руки лежат на столе, так близко, что я касаюсь её мизинца своим.
— Он согласился завести ребенка, но когда я его потеряла, то почувствовала его облегчение. А потом… — она замолкает, чтобы сдержать слезы, и делает глоток кофе, — потом он сказал, что, может, это к лучшему.
Я вздрагиваю.
— После этого мы прожили еще несколько месяцев, а потом я попросила его уйти.
— Почему?
— Он хотел вернуться к прежней жизни. Он был счастлив и смеялся. В его понимании, мы попытались, и, значит, этому не суждено было сбыться. После такого я не могла оставаться с ним. Это был мой второй выкидыш, — она смотрит на меня, и я киваю.
— Кто бы мог подумать, что холодная, бессердечная Оливия Каспен захочет иметь детей? — она горько улыбается.