Он пожал плечами.
— Здесь нет никакой разницы. Различия, наподобие этого, тебе следует просто выучить. Извини, что разочаровываю. Не хочешь повторить то, что сказала на английском? — он слегка наклонил голову, словно птица.
Она начинала думать, что Кей Сакамото не тот тип людей, с которыми она желает говорить на любом из языков.
— Нет, — ответила она ему, опустив взгляд в пол.
— Не стесняйся, — сказал он. — Стеснение никогда не помогает.
— Я не стесняюсь, — проворчала она. — Ты мне не нравишься.
Он притворно обиделся.
— Не понимаю как такое возможно. Я всем нравлюсь. Ты никогда не будешь здесь одиночкой, если получишь парочку социальных навыков. Ладно, я покажу тебе. Шаг первый — бессмысленный разговор. Ты выбираешь что-то в другом человеке и заставляешь его говорить об этом. Люди любят говорить про себя. Притворись, что ты заинтересована, и люди уже будут считать тебя лучшим другом. Как-то так.
Он сел в кресло Унимо, видимо, забыв о поручении. Что он все еще делает здесь? Ему нужно было уйти. Она просто хотела побыть одна.
— Мне нравится эта металлическая…штука, — отметил он, указывая на железный браслет на ее руке. — Где ты ее взяла?
Камилла посмотрела на него с опаской. Это не его дело. Бессмысленный разговор или нет, но он ухватился за ту тему, о которой она говорить не желала. Габриэль обманул ее, надев браслет ей на руку годы назад, и он до сих пор не снимался. Она простила его за это, но кусок металла все еще раздражал. Одно только упоминание о браслете вызвало желание расцарапать его. Она носила его всегда, и даже если он не сделал ничего плохого, порой ей хотелось расцарапать кожу под ним.
Кей Сакамото наклонился вперед, сцепив пальцы; он словно принадлежал этому месту.
— Семейная реликвия? — подсказал он. — еBay? Нашла в мусорном контейнере? О, знаю, это подарок от бывшего бойфренда.
Камилла нахмурилась. Может, он не пытается выудить информацию о браслете. Может, он, в самом деле, просто идиот. Американцы всегда были такими.
— Нет? — продолжал он, не смущаясь. — Погоди секунду, ты не выглядишь как тип, который нравится парням. Бывшей девушки?
Браслет чувствовался более жестким и тугим, чем больше он говорил о нем. Ее рот сформировал мрачную линию неодобрения.
— Опять нет? Я думаю, такой взгляд может отпугнуть кого угодно. Похоже на главу мафии. О, ты украла его у какой-то шайки? Это своего рода сокровище японской мафии?
С нее было достаточно. Браслет впивался в ее запястье, и ее правая рука рефлекторно скручивалась.
— Пошел вон, — сказала она.
— Сразу только после того, как мы начали узнавать друг друга? — возразил он. — Нет, я хочу услышать историю о том, как ты ворвалась в штаб-квартиру мафии и украла их ценную металлическую вещь
Она начала раздражаться.
— Я этого не делала.
— Но тогда должно быть другое объяснение, — невинно произнес Кей.
— Ты идиот, — отрезала она, слыша, как стучит кровь в ушах.
— Это объяснение не имеет никакого смысла.
Она прорычала:
— Уходи.
Камилла услышала приближающиеся шаги. Она не думала, что предпочтет общество Унимо кому-то еще, Сакамото ее неправильно понял.
— Это твоя лучшая остроумная реплика? Давай, ты можешь сказать что-то лучше, чем это, — говорил он.
Щелкнул замок, открылась дверь. Рин Унимо приподняла бровь, увидев представшую перед ней сцену. Сакамото встал со стула и отошел от стола.
— И? — спросила Унимо.
— Где вы только берете этих людей? — спросил он. — Она не может говорить. Это безнадежно. Вероятно.
Одарив Камиллу ухмылкой, он направился к двери.
Он проверял ее? Уловка для оценки ее английского?
Унимо преградила ему дорогу.
— Извините, суперважные подростковые планы, нужно идти, — сказал он директору.
Она протянула руку, не сдвинувшись с места. Он пожал плечами, вытащил из кармана ключ и вручил ей. Он пытался украсть что-то с ее стола? Унимо посторонилась, позволив Сакамото выйти. Закрыв дверь, она села в кресло; ее жестокая поза резко контрастировала с ее видом еще несколько секунд назад.
— Ты не любишь мисс Грэм, — сказала она. — Во многих отношениях. Сколько лет ты уже под опекой мистера Кацуро?
Камилла облизала губы. Почему она спрашивает об этом?
— Шесть.
— Шесть лет? И все это время вы были в Японии? Не похоже на него. Я не уверена, что он когда-либо проводил столько времени подряд…хоть с кем-то.
Камилла не помнила, каково значение слова «подряд», но казалось, что упоминать его сейчас весьма неуместно. Она могла примерно догадаться, что оно означает.
— Я предполагаю, что, будучи под его опекой так долго, ты пришла к пониманию некоторых истин, в которых остальные люди остаются неосведомленными. Смею предположить, что из-за этого ты не доверяешь мне, человеку.
Глаза Камиллы сузились.
— Не по этому.
— Забывчивые намного гибче, — прокомментировала она. — Мисс Грэм, например, может иметь светлое будущее с нами. Все что мы просим — это немного послушания и немного лояльности.
— Я с Габриэлем, — заявила Камилла.
— Сейчас, кажется, что Габриэль желает, чтобы ты была с нами, — она выплюнула его имя. — Так. Назови мне дни недели, — ее бровь поднялась в вызове.
— Что? А? Прямо сейчас? Э-э. Понедельник, вторник… — Камилла напряглась. — Четверг…
Ее губы скривились в отвращении:
— Изумительный английский, — постановила мисс Унимо. — Если ты не справишься с разговорным английским до конца семестра, ты будешь отчислена. И мне всё равно кто твой опекун; у нас есть стандарты, которым нужно соответствовать. Кроме того, ты будешь говорить и исключительно на английском в кампусе.
Она дала Камилле лист бумаги.
Камилла смотрела на нее с ужасом.
— Погружение — лучший учитель, — сказала она сухо. — Исполняй, или я отошлю тебя в общественную школу, и тогда все усилия твоего дорогого наставника будут потрачены в пустую. Такая школа не имеет ни малейшего представления о том, что делать с кем-то, как ты.
— Кем-то как я?
— Конечно, это очевидно, — сказала Унимо. — Мы единственные, кто квалифицируется по воспитанию монстров.
Камилла резко встала, стул заскрежетал по полу.
— Не будь столь драматична, — отметила она, впечатленная, — или я запишу тебя еще и в театр.
Габриэль ждал ее у школы, бездельничая в синем юнкере. В основном, синем — одна дверь была белой. Его было легко найти, даже если бы он был не единственным, кто ждал возле школы. Несколько машин стояло за школой на парковке — Камилла предположила, что они принадлежат учителям, которые задержались в школе.
Она скользнула на переднее сиденье, позволяя сумке упасть на пол, и одним плавным движением закрыла дверь. Ей даже не хотелось смотреть на него сейчас.
— Я никогда не забирал детей со школы после их первого дня, — сказал он в своем обычном тоне. — Думаю, предполагается, что ты расскажешь мне всё о своем дне. Скажи мне, что у тебя появилось много друзей, симпатичный парень пригласил на свидание, и идиот-учитель английского задал тебе слишком много домашней работы.
По крайней мере, теперь она могла говорить на своем языке.
— Я не вернусь туда, — категорически заявила она на японском.
Он вздохнул, переключая передачу.
— Нет, смотри, это не так работает. Скажи, что ты торговала едой с остальными ребятами в кафетерии.
— Мне что, семь? И кого заботит еда в кафетерии?
— Меня. Если они не кормят вас должным образом, я направлю жалобу в школьный совет. Погоди, я теперь должен присоединиться к ассоциации родителей-учителей? В Хэйвенвуде есть эта ассоциация? — размышлял он.
— Ты меня игнорируешь, — кипятилась Камилла.
— Я тебя отвлекаю. В этом есть разница.
— В любом случае, ты меня не слушаешь. Я не хочу иметь ничего общего с другими студентами. Они или совсем не обращают на меня внимания, или являются орудием в руках директора. Овцы и волки.