Отец выругался.
— Ищите дальше! А ты быстро за мной!
Последнее относилось к Ваське. Она послушно вошла в отцовский кабинет. Нужно же узнать, что происходит. Тут тоже всё переворошено, деревянные стенные панель нещадно отодраны и прислонены к стенам, ковры свалены гармошкой, шторы сдёрнуты.
— Что такое? — Спросила Васька и увидела начальника охраны. Взгляд у того был почти довольный, почти злорадный. Он, хоть и стоял, но не навытяжку, как обычно перед отцом, а вполне себе расхлябанно.
— Они нашли ещё один глушитель. — Отец схватился за горло, но быстро отпустил руку. — Василиса, сядь!
— Нужно найти все. Системники говорят, их должно быть не менее десяти.
— Какой теперь от этого толк? — Рявкнул отец.
Начальник охраны мудро промолчал. Тогда отец обернулся к Ваське.
— Ты, значит?..
Его взгляд был жутким, будто отец её ненавидел. Или, наконец, просто перестал это скрывать.
— Я?
— Ты завела интрижку за моей спиной?
Василиса сглотнула. Она знала, что рано или поздно отец раскопает, слухи дойдут, увидит кто… вечно скрываться невозможно.
— Отвечай!
— Я… у меня появился молодой человек. Мы встречаемся.
Отец сухо и коротко рассмеялся.
— А ты чем старше становишься, тем меньше соображаешь!
Васька прикусила губу и промолчала. Неважно, что она скажет, отец в любом случае будет недоволен и вывалил на неё тонны грязи.
— Ты его сюда привела? Говори!
— Кого?
— Вора!
Васька растерялась.
— Ты о чём? Я… я встречаюсь с молодым человеком, мы друг друга любим. У нас всё серьёзно. Я думала, ты узнал и поэтому…
— Да плевать мне, с кем ты там кувыркаешься! Сегодня утром со счетов компании сняли столько денег, что мы будем затягивать эти дыры годами! Вор в нашем доме! Он поставил на сеть заглушки, подобрал коды к моим счетам! И кто-то запустил эту змею в дом.
Отец замолчал, эта тишина звучала жутко. Васька сглотнула, с трудом, горло словно перекрыли.
Он что… на что он намекает?
— Я не понимаю…
— О, да! Куда тебе. Скажи ей. — Обратился отец к начальнику охраны.
Тот с готовностью заговорил:
— После факта кражи мы подняли и проанализировали данные. Судя по всему, в дом проник человек, который вскрыл сеть и наставил по всей её длине глушилки. Так как проникновение происходило изнутри, система безопасности не отреагировала. Мы подняли дни и часы установки новых узлов сети. График полностью совпадает с днями дежурства одного их охранников. Данилы Тапиенко. Кроме того, по «счастливому» обстоятельству отчего-то в эти ночные часы в доме не работало видеонаблюдение.
Похолодело — это слово очень отдаленно передавало ту стужу, которая сковала Ваську. Она не хотела слушать, не хотела знать.
— Поэтому я спрошу только один раз и я советую тебе говорить правду. Ты сговаривалась с охранником? Ты его провела в дома?
— Нет. — Еле выговорила Васька. Руки дрожали. — Я ничего не знаю. Ничего не понимаю… Что происходит?
Отец с отвращением помотал головой.
— То и происходит, что происходит со всеми пустоголовыми девицами, помешанными на романтике. Ими пользуются, а потом выбрасывают. Иди к себе. Позже расскажешь детали вашего «романа».
В его устах это слово прозвучало с отвращением и больно ударило. Васька невольно сжалась. И ушла. В коридорах и гостиной царил ещё больший бардак.
В спальне она забралась на кровать и долго думала. Данила — вор. Да? Или остался вариант, что это неправда? Так хотелось обмануться. Он ведь недавно звонил, хотел предупредить о чём-то, но не успел. Зачем звонить если он встречался с ней только чтобы вынудить выключать видеонаблюдение… вот что мучило больше всего. А может, всё было иначе? Ведь какой толк от наблюдения, когда его личность всем и без того известна? Может, отец узнал про их связь и решил, что его такой зять не устраивает? И подставил Данилу. Как бы хотелось в это верить! Но отец не стал бы грабить собственные счета и громить свой дом, только чтобы уничтожить одного человека. Есть другие, более тихие и не менее действенные методы. Голова кружится…
Васька и так прикидывала, и эдак. Оправданий Даниле не было. Всё правда. Он проник в их дом, прикидывался овечкой, а сам оказался преступником. Вся сказка, которую себе придумала Васька — лишь фантазия.
Это разочарование было какими-то мутным, словно ненастоящим. И боль засела в сердце тупой занозой. Васька не рыдала, не истерила, не отказывалась от еды. Она просто пыталась найти внутри себя хоть каплю тепла и света — и не находила.