Каньон Множество Руин, начинающийся в горах Чуска, прорезан глубоким и узким слоем песчаника Чинле на этом плато. Там его отвесные отвесные скалы возвышаются почти на тысячу футов над узким песчаным дном. К тому времени, как он выходит в долину Чинл, он становится намного мельче и превращается в простую дренажную канаву, поскольку он извивается на север в сторону Юты через равнины Гризвуд. Но по мере прохождения через скамью Нокайто к Сан-Хуану разрез снова становится глубже. Здесь сумасшедшая геология земной коры придала Многим Руинам другую форму. Один из них выбрался из него по ряду ступенек. Сначала низкие, иногда земляные скалы, которые переполняли его узкое русло, затем разбитая полка из песчаника шириной в сотни ярдов, затем еще несколько утесов, поднимающихся к другому выступу, и еще больше скал, поднимающихся к плоской вершине Нокайто Меса.
Весной, когда тает снежный покров за сотню миль в Чусках, Множество Руин несет устойчивый поток. В сезон гроз в конце лета он поднимается и опускается между струйками и сильными внезапными наводнениями, которые заставляют валуны падать, как шарики, на его дно. Поздней осенью сохнет. Населявшая его жизнь находит воду тогда только в родниковых ухабах. С того места, где он стоял на выступе песчаника над такой выбоиной, Лиафорн мог видеть вторую из руин, описанных Этситти. Фактически, две руины.
Часть стены одного из них была видна в нише на втором уровне скал над ним. Другой, уменьшенный до немногим больше, чем
горб, построенный у подножия утеса, ярдах в двухстах от алькова.
Весь этот день он боролся со своим возбуждением и срочностью. Ему предстояло пройти долгий путь, и он пошел осторожной прогулкой. Теперь он пробежал по скамье из песчаника.
Он остановился, когда альков появился на виду. Подобно тем, которые неизменно выбирали анасази в качестве строительных площадок, он стоял перед низким зимним солнцем с достаточным навесом, чтобы затенять его летом. Под ним росла кустарниковая растительность, что говорило ему, что это тоже место просачивания. Он пошел к нему, теперь медленнее. Он не считал Бригама Хука особенно опасным. Хоук назвал его шизофреником - непредсказуемым, но вряд ли представляющим угрозу для незнакомца. Тем не менее, однажды он убил в безумной ярости. Лиафорн отстегнул заслонку пистолета в кобуре.
Эоны воды, стекавшей по внутренней стороне алькова, образовали углубление на несколько футов в песчаник под ним. Пятна от воды указывали на то, что в более влажные сезоны здесь находился бассейн глубиной около четырех футов. Теперь осталось всего фут или два - все еще питаемый крошечной струйкой из мшистой расщелины в скале, а теперь зеленый от водорослей. Это также было домом для множества крошечных лягушек-леопардов, которые прыгали прочь от ног Лиафорна.
Лишь некоторые из них прыгнули.
Лиафорн присел на корточки и удивленно крякнул. Он изучал маленькие разбросанные лягушачьи тельца, некоторые из которых уже сморщились, некоторые недавно умерли, каждое с ногой, прикрепленной нитью юкки к крошечному колышку, вырезанному из веточки. Он встал, пытаясь понять это. Колышки следовали за серией слабых концентрических кругов, очерченных вокруг выбоины, внешний - примерно в четырех футах от воды. Какая-то игра, догадался Лиафорн. Он попытался понять разум, который это позабавит. Он потерпел неудачу. Бригам Хоук был ненормальным, возможно, опасным.
Он задумался. Бригам Хоук почти наверняка уже знал, что он здесь.
Лифорн сделал из своих рук мегафон. - Элеонора, - крикнул он. - Элли. Элли. Затем он прислушался.
Ничего. За нишей завывал ветер.
Он попробовал еще раз. Опять ничего.
Анасази построили свою структуру на каменной полке над бассейном. По оценке Лиафорна, когда-то около дюжины маленьких комнат, причем часть из них находилась на двух уровнях. Он обогнул бассейн, перелез через разрушенные стены, заглянул в все еще нетронутые комнаты. Ничего. Он вернулся к бассейну, озадаченный. Куда смотреть дальше?
На краю алькова в песчанике были вырезаны изношенные опоры для ног - лестница, ведущая к выступу над альковом. Возможно, это привело к другому сайту. Он вышел из ниши вокруг утеса к заросшему кустарником холму. Он сразу понял, что его разграбили. Вдоль внешней стены был вырыт ров. Кости были разбросаны повсюду. Раскопки были недавними - дождя почти не было, так как земля была потревожена. Лиафорн осмотрел его. Не поэтому ли Элеонора Фридман-Бернал ускользнула от Чако и поскользнулась на Сан-Хуане? Искать на этом сайте ее полихромные горшки? Так казалось бы. А что случилось потом? Что ее прервало? Он проверил нарушенную землю на предмет осколков и собрал горсть. Они могли быть из тех, кто ее интересовал. Он не мог быть уверен. Он посмотрел в окоп. Выступающая из земли часть горшка. И другой. Внизу было полдюжины осколков, два из которых были большими. Почему она оставила их там? Потом он заметил странность. Среди костей, разбросанных по окопу, он не увидел черепов. По земле снаружи было разбросано более десятка. Ни у кого не было челюстей. Естественно, наверное. Челюсть будет прикреплена только мышцами и хрящом, которые не выдержат восьмисотлетнего захоронения. Тогда где были недостающие челюсти? Он увидел пятерых из них вместе у траншеи, как будто их там выбросили. Это напомнило ему челюстные кости, так аккуратно выровненные на месте раскопок, где погибли Этситти и Гвоздь. Но где была женщина, которая рыла траншею? Он вернулся к бассейну и осмотрел точки опоры. Затем он начал лазить, думая, что он слишком стар для этого. На высоте пятидесяти футов над обрывом он знал два факта. Эти плацдармы Анасази в настоящее время используются регулярно, и он был чертовски глуп, когда пытался подняться. Он цеплялся за камень, дотянулся до-