Мистер Ворчун закряхтел и поднялся по лесенке в фургончик. Там было чуть темнее, чем на улице, и он заморгал, пытаясь привыкнуть к слабому освещению, а затем стряхнул с ботинок пушистый снег.
— Здрасьте! — крикнул мистер Ворчун.
— Добрый день! — отозвался мистер Хинденбург, облачённый в представительную форму с начищенными до блеска пуговицами, и встал с дивана, на котором Ворчуны частенько сиживали, наблюдая за рыбами, плавающими в корпусе старого телевизора.
Надзиратель принюхался. Он никак не мог понять, почему от мистера Ворчуна, явно только что принявшего ванну, так разило сыром. Мистеру Хинденбургу нравился сыр, и против сырных запахов он ничего не имел, но только когда они исходили от кусков сыра. Пахнущие сыром люди не приводили его в восторг.
— Ты кто такой? — спросил мистер Ворчун.
Хинденбург представился.
Мистер Ворчун прищурился и с нажимом произнёс:
— И чего же ты хочешь?
— Вот именно, — добавила миссис Ворчунья, протискиваясь в фургончик. — Чего ты хочешь? Мира во всём мире?
Кусочек торта? Пожизненный запас бесплатных тапочек? Носовой платок, который сам завязывается узлом?
— Что ж, я… э-э… я…
Морис Хинденбург осёкся. Честно говоря, он репетировал свою речь, перед тем как зайти к Ворчунам, но его смутил целый ряд факторов:
а) Ворчуны жили в необычном на вид фургончике в неухоженном саду странного поместья;
б) вместо телевизора в комнате у них стоял аквариум;
в) на мистере Ворчуне вместо штанов было надето полотенце, несмотря на жуткий холод;
г) от него разило сыром;
д) Ворчуны вели себя странно и удивительно грубо;
е) он, Морис Хинденбург, собирался передать им плохую новость.
— Не знаю, с чего начать, — вздохнул бедняга.
— Начни с носков и двигайся к верху, — предложила миссис Ворчунья.
— Или с мягкого места и сядь наконец, — предложил мистер Ворчун, и мистер Хинденбург последовал его совету.
Пока мистер Ворчун беседовал с главным надзирателем Хинденбургом, Лучик тоже принимал гостя. Вот только это был давно знакомый, частый посетитель, которого он всегда был рад видеть, и на самом деле вовсе не гость, а гостья, жившая в поместье Великаннов, — лучшая подруга Лучика, Мими. Больше всего в глаза бросалась её розовая внешность: розовое платье, розовые очки (и линзы, и оправа) и розовый бант в волосах. Даже аромат от неё исходил розовый, потому что она сама готовила себе духи из лепестков розовых роз. Именно этот приятный запах, скорее всего, и привлекал к ней двух колибри, Завитка и Спиральку, и они непрестанно кружили у неё над головой. Сегодня Мими надела розовые ботинки с розовым искусственным мехом (она бы ни за что не взяла ботинки с НАСТОЯЩИМ мехом), набросила на себя розовую куртку и закуталась в пушистый розовый шарф с двумя помпонами — конечно же, розовыми.
— Привет! — сказала Мими Лучику и Пальчику и дружелюбно похлопала слона по передней ноге, стараясь прикладывать как можно больше силы, чтобы он хоть что-то почувствовал через свою плотную кожу. Пальчик в ответ ласково погладил Мими хоботом по макушке.
— К маме с папой пришёл гость, — сообщил Лучик. — Они сейчас в фургончике.
— Но… там так тихо, — удивлённо заметила Мими.
— Да, — согласился Лучик. — Странно, правда?
— Это… это… — Мими пыталась подобрать нужное слово. — Это невероятно.
Ребята замерли и прислушались. Из фургончика доносились тихие голоса, но никаких криков. Лучик переступал с ноги на ногу, чтобы они не онемели от холода.
Мими отыскала в кармане арахис и протянула его Пальчику. Слон обожал арахис и обожал Мими. Он аккуратно взял орешек хоботом и отправил себе в рот.
— Идём сегодня гулять? — уточнила
Мими. Лучик запланировал на этот день велосипедную прогулку.
— Надеюсь, — ответил Лучик. — Ты не против? Сегодня прохладно.
— Я пойду, если твой дедушка починил мне велосипед, — сказала Мими.
Под «дедушкой» Мими имела в виду отца мистера Ворчуна, мистера Ворчуна-старшего. Он жил в старом сарае на территории поместья. Ему очень нравилось всё чинить и мастерить. Порой он что-нибудь ломал исключительно ради
того, чтобы потом починить. А иногда только потому, что мастерить у него получалось неважно.
Лучик с Мими нашли его у входа в сарай. Мистер Ворчун-старший сидел на табурете в трёх, а то и четырёх поношенных свитерах вместо пальто, из-за чего казался намно-о-ого толще обычного, и стучал молотком по подставке для яйца.