— Хм… А сама ты кто? — он казался озадаченным.
— Вас…рвара, — она ещё сильнее закашлялась. «Глупые у Вас шутки», — подумала девушка про себя.
— Тогда ты из семьи воров, — его спина выпрямилась. — Воровать нехорошо, красавица, тебе не говорили?
Он с видимым трудом встал на ноги. Тень опустилась на Алёну: как бы сейчас ни был слаб этот человек, он отличался хорошим сложением и… ужасными ранами.
— Этот клинок с печатью, такую просто так не делают, — он плюнул рядом с её лицом. — Грязные воры.
Как подачку он кинул ей ножик и посмотрел в лицо.
— Кости чужой, наверное, свиньи, тоже забери с собой. Мне краденое не надо. И вообще я просил пить, глупая Варвара, - сказано это было с большой обидой в голосе.
А она молчала, не смея себя оправдать: слишком неожиданное было такое обвинение.
Найденный человек быстро направился к опушке леса.
— И спи лучше в погребах, вам, ворам, там самое место, — крикнул он. Зачем-то.
Часть 2
— …И теперь я места себе не нахожу, — закончила Алёна.
Сельский библиотекарь задумчиво почесал бороду и выставил вперед нижнюю губу.
— Твой дедушка любил мастерить что-то своё, дорогая, — он кинул взгляд на маленькую полочку с сельскими рукописями. — Я не знаю, что значат эти узоры на твоём маленьком клинке. Я вообще мало знаю на самом деле, — старый библиотекарь положил свою руку поверх Алёниной и подбадривающе сжал. — Нам повезло, твой дедушка много писал, ты можешь посмотреть в его рукописи, — девушка понурила голову и её щёки порозовели. Увидев это, он тут же добавил: — Дорогая, там много рисунков. И если что-то тебя заинтересует, то позови меня — я почитаю, — лицо её засветилось, и она с благодарностью поклонилась.
В прицерковном домике (где и находилось место, гордо названное «библиотекой») было довольно светло. В лучах солнца кружилась пыль, вздрагивая, когда кто-то через неё проходил.
«За мою ложь мне помогают… Как грязно, грязно», — думала она, испытывая к себе большое отвращение и пытаясь не показать его. Алёна шла к той самой полочке с рукописями. Среди них — она знала это точно — лежала летопись уже пятидесяти лет. Об этом часто хвалился священник: он и его отец вели там записи. Алёна даже точно знала, что начиналось писание с четырёх фамилий — семей из разных деревень, ушедших ближе к лесу. Они продавали шкуры барсуков и лис, клыки здоровенных животных и немного мяса. Несмотря на то, что шкурок всегда было много, мясо оставалось часто уже протухшее: в село охотники носили падаль и редко ими самими убитого зверя или птицу. Девушки в это время ходили за рыбой, за сезонными травами или вовсе убирали дом или погост. У всех у них на поясе была рогатка или ножик, чтобы отпугнуть какую тварь и бежать домой. В лес им ходить воспрещалось.
Люд в основном питался рыбой и собственной скотиной. Кто-то заводил огород, но чаще овощи покупали у соседей, как и полотно, и одежду. Иногда торговец Пётр привозил с собой книгу, и тогда все дети, толкаясь, бежали к нему. Мало кто из них умел или будет уметь читать, но добрый Пётр обладал грамотой. И вечером, пока солнце ещё не село, он читал собравшимся о далёкой стране, или дивных морских обитателях, или о божьих скитаниях, или простые басенки, которых и в деревне знали много. Все эти книжки потом относились с почётом в домик у церквушки, где поставили своего читаря: уже старого для охоты дядюшку Сеню. Он и звался сейчас библиотекарем.
Из рукописей дедушки тут были несколько сшитых листов: на них очень мелко, но красиво он писал о чём-то, ни разу не перечеркнув что-то или не капнув лишних чернил. Здесь и правда было несколько рисунков, но ни один из них не подходил под вырез клинка. А между тем ей снились кошмары с этим вырезом и большими нечеловеческими глазами: тот мужчина отрезал клинком её косу под корень, и сказал, что отдаст косу тому, у кого она украла клинок. Во сне Алёна пыталась кричать, что это её клинок, подарок от дедушки, но, словно рыба, лишь открывала и закрывала рот. Скоро она и оказалась той самой рыбой в водоёме. Её выловили в ночи, и владелец тех самых сверкающих глаз недовольно произнёс: «Глупая Варвара».
— Неужели всё настолько грустно? — дядюшка Сеня подошёл к ней, — дорогая, ты почти плачешь. Неужели тебе настолько интересны клинки и письмена на них, что нельзя сдержать слёз? Вот это любопытство!
Алёна растянула губы в улыбке и чуть кивнула.
— Тут я ничего не нашла, — севшим голосом сказала она. — Может, у кого-нибудь из охотников есть такие же рисунки?
— Возможно, возможно… но я никогда не видел, хотя и не обращал особого внимания, — он немного задумался. — Знаешь, подожди Кривого из леса. У него всегда было больше инструмента, чем у остальных. Только не набрасывайся на него сильно, — дядюшка Сеня немного понизил голос, — у него три месяца назад померла жена, знаешь, он сам едва живой.