— Выходи уже!
— Сейчас… ещё чуть-чуть.
Алёна приходила в себя и пыталась отдышаться. Ковш холодной воды, полотенце… да, теперь лучше…
Она вышла в предбанник, пропустив Рса. Тот недовольно глянул на неё.
«Мамочки», — подумала Алёна. И что теперь делать? По хорошему, Рс должен узнать об этом, но так, чтобы этого не заметил Арсу. Он может гулять по округе или даже стоять за дверью, подслушивая. Или… будет ли Рсу всё равно? Вряд ли бы тогда продавец сыпал угрозами и прятался. Значит, не всё равно? Почему? Кто она для всех этих людей?..
Было так много вопросов. Пока Алёна думала, баня уже освободилась, и они пошли завтракать.
Рядом домовой уже успел поставить стол и скамейки. Он выложил мёд, ягоды и много мяса: от простых варёных кусков до самых настоящих котлет. В центре стоял всё тот же самовар и дымящийся чайничек.
— Отлично! — говорил он, усаживая гостей, — баня — прекрасное место отдыха, не правда ли? — Алёна про себя грустно усмехнулась. — А после хорошо покушать — так и вовсе замечательная вещь, не правда ли? — повторил он.
С той же улыбкой он подавал им угощения и рассказывал о лесе. Алёна слушала вполуха, думая.
— Ты бледная, — заметил Рс, доедая, — и руки трясутся. Это ненормально, верно?
— Это… — она ненадолго замолчала, — это я так. Пройдёт.
Рс недоверчиво посмотрел на неё. Но завтрак окончен, а потому можно подниматься в комна…
— Погодите, дорогая, — потянул её домовой. — Вы правда бледны. Давайте немного отдохнём на солнце? День тёплый и спокойный, — он указал на расстеленное покрывало. Когда? — Ложитесь, Алёна, — продолжал он её тянуть, — отдохните…
— Я тогда тоже посижу тут, — сказал Рс, подходя. Он недоверчиво смотрел на неё, присаживаясь рядом. Его присутствие успокоило Алёну, и она легла на спину, прикрыв глаза. — Держи, — он кинул ей какой-то листок на лицо, закрывая от лучей, — так наверняка лучше.
Листок! Алёна подняла его от лица, рассматривая. Карта. А если с собой она, то и…
— Дай мне карандаш, пожалуйста.
Рс гмыкнул, но достал его из сумки и отдал Алёне. «Замечательно», — подумала она и осмотрелась. На полянке отдыхали только они втроём. Домовой и вовсе накрыл себя шапкой и, кажется, начинал потихоньку сопеть.
Алёна перевернула карту. Рс с удивлением посмотрел на неё, но Алёна скорчила рожицу, и Рс отвернулся к книге. Замечательно.
Алёна нечасто рисовала. Хотя бы потому, что на песке и глине не особенно порисуешь пальцами, а карандаши и перья детям в деревне не доверяли. Но была не была. Сейчас дело не в красоте, далеко нет…
Как показать Рсу, что произошло, чтобы Арсу этого не заметил. Говорить прямо, наверное, небезопасно, а вот передать случившееся по-другому… Что такого в том, что она занялась картой? Да даже простым листком! Не написать ничего, не передать… Алёна вспомнила об отце, но постаралась отогнать эти мысли — не до них. Сейчас не до них.
Палка, палка… ещё палка. И маленький квадратик снизу. Это печь, а печь в бане. И ещё палка… четыре. И пятая посередине, чтоб соединить. Глазки, ноздри, рот и косичка — это она. А рядом орущий человек. Арсу. Только как понять, что это Арсу? Ну… мужчин тут трое. И нарисованный явно высокий. Нарисовать ему одежду было для Алёны сложно. Пусть будет так.
Она толкнула Рса.
— Какая бесовщина! — Рс закатил глаза, — ты только испортила карту.
— Всем доброе утро!
С рощи к ним шёл Арсу. Беззаботно, лёгкой походкой, он устремился к одеялу и скоро присел рядом. Алёна успела перевернуть карту и теперь пялилась в неё. Она затылком чувствовала, что Арсу следит. Чёрт! Он был достаточно далеко, чтоб не услышать шёпот! Но теперь поздно. Вряд ли он просто так отойдёт от них…
Тем временем между Рсом и Арсу началась негромкая перепалка, в ходе которой решилось, что Арсу действительно останется тут. Чёрт!
Дыхание участилось. Как? С другой стороны, а правда дли Арсу может призвать лешего? И позволит ли домовой и Тас? Рс доверяет Тас, а вот с Арсу не в ладах…
— А почему твоя тётушка не завтракала с нами? — тихо спросила Алёна.
— Она получила запоздавшее письмо, — ответил неожиданно Арсу. Он… Попытался погладить её?!
— Не трогай! — Рс держал его руку.
— Чего взъелся? — вывернулся он, — а моя маман прибудет только к завтрашнему утру. Не беспокойтесь, я обо всём позабочусь.
«Уж ты-то, — подумала Алёна — позаботишься…». Она чувствовала, как кровь оттекла от лица. Вчера он крутился в темноте возле матери, и Алёна его почти не заметила. А теперь его ничего не держит. Ей даже казалось, что она — стыдливая овечка на лугу. И прямо возле её хвоста облизывается в прямом смысле волк.