Часть 3
«Живая, грамоту не знает, работать умеет. Мужа не было, я не брал». Такие слова значились на табличке перед привязанной к стулу Алёне. Она была на какой-то поляне в лесу, поляне-базаре. : Вокруг, через груды поломанных и не очень вещей, шныряли люди. Книги, тумбочки, миленькие сумочки и даже свои собственные платья, - что-то из этого продавали прямо сейчас. Саму её привязали таковой, какой она была: в ночнушке, с засохшей и сочившейся кровью на ногах и подоле, растрёпанными, спутанными волосами. На неё изредка поглядывали, но брать никто не спешил: высока цена.
«А чего так загнул-то?» — «Их мало осталось, вот и могу загнуть. Ты свою добычу, небось, сразу оприходовал. Что, жива она?». Мужики отходили.
И тут Алёна заметила знакомое лицо. Замерла.
— Сколько будет стоить? — спросил он будто между прочим. Его глаза буравили её тело.
— Тебе не по карману.
— А если моему языку? — он улыбнулся. Очень коряво. — Я ведь всё ещё знаю то, что не следует знать твоей жёнушке…
— Я тебе уже отплатил за молчание!
— Мало, — человек развёл руками.
Торговец был в бешенстве.
— Не тебе! Я лучше сдохну, чем снова уступлю, — выплюнул он.
— Как знаешь. Тогда я попрошу свою тётушку не сдерживаться в гневе, а лучше позвать меня, — он растянул последнее слово.
— Тебя никто не боится больше; твой язык пролез слишком многим в задницу, чтобы не растерять честь, — торговец отошёл назад, к своей добыче. Он победно улыбался.
— Ты из тех, кто верит, что та сволочь напала одна? Будет тебе известно, он собрал шайку таких же подонков… и я вижу, вижу по мелким твоим шагам, что ты всё равно боишься, — он рассмеялся. — Чёрт с тобой. Отдай девчонку, и будем квиты. Человек поднял руку для рукопожатия. Алёна изумилась: у него за пояс был заткнут клинок. Её клинок!
— Не так быстро… — торговец скривил губы, посмотрев на протянутую ладонь. — Знаешь, я ведь хотел съесть её или хотя бы положить под себя. Знаешь, как пришлось себя сдерживать?!
Он оскалился.
— Ну так положи её под себя сейчас и отдай мне, — просто ответил человек. И торговец, и Алёна уставились на него. — Да прекращай, дурак, ты же знаешь, мне по барабану, лишь бы она после этого выжила. А ты сейчас человек, значит выживет.
Пот тонкой струйкой потёк по виску торговца. Он медленно протянул свою руку. Рукопожатие.
И он направился к ней. Обвязал горло, а остальные верёвки стянул. Отодвинул стул. Уже ватные ноги схватила судорога. Резко затянулась верёвка на шее... Если Алёна сейчас упадёт, то просто задохнётся. Какая грубая смерть.
В его глазах горело наслаждение, он навалился на неё, падая вниз. Верёвка ослабла, и вскрик долетел до покупателя. Он поморщился и быстро пошёл дальше, дожидаясь товара.
*** — Забирай её.
— Она не двигается.
— Просто разленилась. Ужасное бревно, ещё и сухое…
— Ты стёр ей кожу!
— И? Тебе же неважно, — рассмеялся торговец.
— Она еле дышит.
— Вот видишь, живая. Давай оплату.
— Как мне её лечить? Она не оборотень, помрёт.
— Своди к лекарям или куси, чего пристал?
— Ты... Держи.
Оплата состоялась. Тело перекинули через плечо и понесли.
*** Очнулась девчушка быстро, но вот тело поддаваться не хотело. Скоро покупатель забрал её, понёс куда-то… Подвесил вверх тормашками, и к голове стала приливать кровь. Где-то недалеко все слышался гомон лесного базара.
— Хм, я плохо разбираюсь в лекарстве, но если ты больше не… из тебя больше не течёт так много крови, значит, мой способ тебя излечил. Моя грубая матушка была бы глубоко поражена, — заключил человек.
Он смотрел на неё издалека, сидя в грубом сколоченном кресле. В руках его мелькал ножик, а под ногами была стопка книг.
Алёна задыхалась от сырости в этом месте и от своего положения. Щиколотки, за которые её подвесили, саднило. Как и многое другое…
— Скажи, Варя, что ты делала в доме телохранителя вашей деревни? Твоё положение настолько плохо, что красть у святого человека уже не плохо?
— Пус… ти.
Её голос смешался в кашле и слезах. Она больше не пыталась держать ночнушку, а просто закрылась ладонями от всего в этом мире. Тихий рык из угла ни на что не повлиял.
— Я не хочу тебя переворачивать. Вдруг ты снова закровишь и не исцелишься до конца.
Он что-то стал напевать себе под нос.
— Когда моряк принёс со дна Большую бочку мёда, Её семья легко дала Свою до…ёны… Она брыкалась и мас… От …дала. В ску… из… теп… назло … сандалом …ло…
— Хорошо, твоё человеческое тельце не может продержаться вверх тормашками так долго… Я постараюсь запомнить это, — он облегчённо отодвинулся вбок.