Только он же прав… Умереть и умереть одной — разные вещи.
— Ладно, черт с тобой. Пойдем.
Лекарь слез с колодца, отряхнулся и расправил плечи.
— И не смейте ее ругать, — сказал эльф. — Она и так уже из-за вас плакала.
— Не буду.
Перед дверью спальни Галахад замер, чувствуя, как решительность покидает его. А вдруг Эжени умерла? Умерла из-за него.
Эльф посмотрел на него и молча распахнул дверь.
На секунду показалось, что Эжени действительно умерла. Она лежала на спине, бледное лицо в сумерках казалось вылепленным из воска. Но вот грудь ее почти незаметно опала на выдохе и снова приподнялась на вдохе. На полу белела сброшенная во сне подушка. Галахад подошел к кровати и лег рядом с Эжени, не решаясь к ней прикоснуться.
Эльф закрыл было за собой дверь, но Галахад шепотом попросил:
— Не уходи.
Эльф нерешительно вошел и сел на самый краешек кровати, глядя на спящую Эжени. Теперь, когда всё раскрылось, он удивился, как раньше не замечал ее бледности и болезненной худобы. Как же быть, когда она умрет? Что станет с Галахадом? Что станет с их жизнью? Невозможно представить, что солнце так и будет светить, куры — нестись, розы — цвести, но уже без нее. Невозможно, но так ведь уже было, когда умерла Лира. Эльф точно знал, что жизнь будет идти своим чередом. Правда, сначала будет как-то никак. Не будет горя, печали, тоски или еще чего-то такого, будет пустота. Снова эта пустота, когда всё проходит мимо, не цепляя, не оставляя следов. Эльфу пришел в голову один очень важный вопрос, но задать его прямо сейчас было некому: Галахад явно уснул, потому что рука его наконец осмелела, обвилась вокруг Эжени, не боясь быть отвергнутой.
Что же, может, лучше не спрашивать. Ответом будет поспешный запрет, это же очевидно.
Эльф не отрывал взгляда от Галахада, пытаясь понять, крепко ли он спит, не проснется ли. Пожалуй, можно попробовать.
Осторожно, стараясь почти не прикасаться, эльф положил руку на грудь Эжени, чувствуя, как бьется жилка в ямке между ключицами. Ощутил затаившуюся внутри боль и попытался вытянуть ее. Рука задрожала от напряжения, но поначалу ничего не произошло. Потом слабо замерцали самые кончики пальцев, по ним пробежала слабая волна тепла, тут же замершая и оборвавшаяся. Эльф поспешно сложил ладонь лодочкой и зажал нос, едва успев поймать первые капли крови. Стараясь двигаться бесшумно, он выскользнул из спальни и прокрался к входной двери.
Кровотечение остановилось довольно быстро, стоило только умыться холодной озерной водой. Эльф лег на мостик, глядя в звездное небо, и подвел итоги. Во-первых, магия еще при нем. Во-вторых, после Клариссы ее осталось очень мало. Возможно, восстановится со временем, но есть ли оно, это время? И помогло ли то ничтожное количество сияния, вылившееся на Эжени, хоть немного? Эти вопросы оставались пока без ответа.
========== Часть тридцать пятая ==========
Утром эльф тщетно пытался определить, полегчало ли Эжени. Она больше не плакала и уже поэтому выглядела лучше. С Галахадом она почти не разговаривала, но постоянно держала его за руку, будто боялась, что он опять уйдет.
Почувствовав себя лишним, эльф ускользнул к соседям, чтобы навестить Руперта и Клариссу. Во-первых, хотелось убедиться, что с Клариссой всё хорошо. Во-вторых, шар так и остался под черешней. В-третьих, нужно было узнать, рассказал ли Руперт кому-нибудь о сиянии.
Руперт был мрачен и разговаривать о событиях позавчерашнего дня отказался. Некоторые части его тела всё еще ныли от близкого знакомства с вожжами, а в памяти свеж был приказ дурацкую историю об огнях никому не повторять. Руперт посчитал наказание крайне несправедливым, потому что дура Кларисса свалилась с дерева по собственной вине, а в истории с огнями не было ни слова выдумки, но спорить с отцом было бессмысленно.
— Забирай свой дурацкий шар и уходи, я занят, — сердито сказал он эльфу.
Про Клариссу эльф допытываться не стал. Как-нибудь в другой раз.
Он вернулся к озеру и попытался было поупражняться с шаром, но не смог даже удержать его на голове достаточно долго, чтобы убрать руки.
— Не торопись, силы нужно восстановить, — сказал Галахад, подходя к нему. — Куда ты пропал?
Эльф пожал плечами.
— Эжени тебя зовет.
— Ругать будет?
— Вряд ли. Момент упущен.
Вся эта беседа была такой обычной, будто и не было вчерашнего дня. Захотелось продлить эту иллюзию, но эльф всё же спросил:
— Как она?
— Учитывая обстоятельства — хорошо. А ты?
— Что?
— Ты как?
Эльф снова пожал плечами.
— Выглядишь как-то не очень.
— Извините, что оскорбляю ваш взор своим видом.
Галахад вымученно улыбнулся, но глаза его остались серьезными.
— Кровяной сбор принимать не забывай.
— А вы не забывайте мне его давать.
Пока Галахад раздумывал, почудился ли ему упрек в этих словах, эльф бережно опустил шар в мешок и отправился к дому.
Эжени полусидела в кровати, теребя спутанный моток ниток.
— Никогда не любила вязать, — пожаловалась она.
Эльф уселся на кровать, забрал у нее моток и стал распутывать. Какое-то время они молчали. Потом эльф спросил:
— Ты ведь больше не принимаешь яд?
— Нет. Зря Галахад сказал тебе…
— Не зря. Всё будет хорошо.
Эжени с преувеличенным интересом стала разглядывать лампу, часто-часто моргая.
— Ты за ним присмотришь, правда? — наконец сказала она.
От этих слов в комнате явственно повеяло смертью. Эльфа пробрала дрожь.
— Это не понадобится, — хрипло сказал он. — Тебе станет лучше.
— Не станет, — покачала головой Эжени. — Я чувствую, как оно растет во мне. Скоро нечем станет дышать.
Она потянулась за склянкой, стоявшей на комоде, и эльф тут же подозрительно спросил:
— Что это?
— Успокаивающий сироп, — ответила Эжени. И тут же добавила: — Не яд.
Она сделала два глотка и поставила склянку на место.
— Посидишь со мной, пока не усну?
— Конечно.
Когда она уснула, эльф снова положил руку на ее грудь. В этот раз сияния было чуть больше — но и кровь из носа пошла сильнее.
Чуть позже, когда Галахад вручил ему чашку с кровяным сбором, эльф послушно выпил и спросил:
— Может, еще?
Галахад с самым серьезным видом пощупал ему лоб и нахмурился.
— Что? — удивился эльф.
— Бредишь, а лоб холодный. Странно.
— Да ну вас… Может, я хочу поскорее выздороветь.
— Похвально, но это не совсем так работает.
— Жаль…
Эльф хотел было спросить, нет ли какого-нибудь средства, предотвращающего внезапные кровотечения, но не решился. Это будет подозрительно, Галахад начнет расспрашивать, узнает и запретит. Так Эжени не помочь… В конце концов, можно и потерпеть.
Оказалось, исцелять тайком не так уж и сложно. Эжени спала много (хотелось верить, что исключительно из-за сиропа), войти к ней в комнату, не разбудив, не составляло труда. Самым сложным было вовремя зажать нос, остановить и смыть кровь и не попасться при этом на глаза Галахаду. Голова, правда, кружилась всё чаще, но эльф уповал на кровяной сбор. Не может настолько отвратительное лекарство оказаться недейственным, это было бы верхом несправедливости.
Шар так и не желал больше балансировать, и эльф ограничивался тем, что просто подолгу рассматривал и гладил его, сидя на берегу озера. Иногда он терял счет времени и вроде как засыпал, сам того не замечая. Не будь шара, эльф чувствовал бы себя совсем одиноко. Галахад постоянно пребывал в задумчивости и не обращал на него внимания, Руперт и Кларисса не приходили, подолгу находиться с обессиленной Эжени было грустно. Даже покинутые хозяйкой животные не дарили больше гармонии. Кошки, обычно искавшие общества, предпочитали теперь спать в кустах, куры и утки бестолково хлопали крыльями и спешили спрятаться, стоило к ним приблизиться, лошади и козы тоже казались нервными и ото всех шарахались. Все как будто ждали, когда уже наконец произойдет неминуемое.