Наконец порка прекратилась. Юлиус медленно отпустил столб и подобрал с пола рубаху и плащ, но одеваться не стал, просто свернул их и отложил в сторону.
Еще двое в черных плащах принесли два ведра свежей воды и несколько кусков хлеба. Эльфу небрежно швырнули его рубаху, отстиранную от крови, но еще влажную.
— Чтобы больше ни звука, — велел Магнус.
Он подошел к эльфу, потянул его за волосы, приподнимая голову и заглядывая в лицо, и брезгливо поморщился.
— Умоешь его, — бросил он Юлиусу.
Снова закрылся засов.
Юлиус оторвал полосу от подола своей рубахи, окунул ее в воду. Он казался спокойным, как будто ничего особенного не произошло.
— Зря ты, — сказал он, вытирая лицо эльфа.
— Но это же я играл…
— А я тебе разрешил, — пожал плечами Юлиус. — Всё справедливо.
Эльф вдруг подумал, что Юлиус, должно быть, ненамного старше его.
— Ты говорил, что они придут утром…
— Наверное, услышали музыку.
Юлиус отвернулся, чтобы сполоснуть тряпку, и эльф поморщился, глядя на его спину. Немного поколебавшись, он протянул руку. Мягкое сияние не заставило себя ждать. Эльф осторожно коснулся одного из рубцов, и Юлиус тут же отшатнулся, чуть не перевернув ведро.
— Я же помочь хочу, — попытался было оправдаться эльф. — Я только…
— Я понял. Спасибо, но не надо.
— Почему?
— Походить пару дней с рубцами намного проще, чем объяснять их отсутствие.
Посчитав разговор оконченным, Юлиус шлепнул мокрую тряпку на ссадину, поднял руку эльфа, заставив удерживать ткань прижатой к ране, и уселся на нижнюю ступеньку лестницы, безмятежно разглядывая заплесневелую стену.
Посидев еще немного и убедившись, что кровь больше не течет, эльф переместился на свою подстилку и закрыл глаза. Выходило, что сияние от музыки даже прибавляется. Знать бы это раньше…
Чем дольше он думал, тем грустнее становилось. Ведь теперь можно было бы попробовать спасти Эжени, не быть обузой, сделать что-то, чтобы всё было по-прежнему, но вот он сидит взаперти — и уж с этим-то ничего не может поделать.
— Плачешь? — спросил Юлиус.
Эльф понял, что действительно плачет. Собирался было промолчать, но потом всё же сказал:
— Домой хочу…
Юлиус вздохнул и ничего на это не ответил.
Эльф так и не смог уснуть. Он слышал, как Юлиус устраивается на полу, как выравнивается его дыхание, но сам так и лежал, позволив мыслям течь свободно. Начала противно пульсировать бровь, и эльф попытался прижать рану пальцами. Не помогло. Вторая рука привычно метнулась к медальону, но его, разумеется, не было.
Подчиняясь какому-то импульсу, эльф представил, что медальон всё же есть, ощутил его пальцами, ухватился и дернул, как утром, обрывая нитку. Опустил руку с зажатой в ней медяшкой на пол и стал вычерчивать линии.
========== Часть сороковая ==========
Утром Магнус снова пришел со своей свитой.
— Оденься, — велел он Юлиусу. — Твоя голая плоть отвратительна.
Юлиус молча натянул рубашку.
Эльф, незаметно для себя наконец задремавший на рассвете, приподнялся и с трудом разлепил глаза. Вся левая сторона лица казалась какой-то резиновой, свежая корочка на брови противно тянула, казалось, будто кожа вот-вот лопнет. Судя по кровавым хлопьям, оставшимся на руке, стоило провести ею по щеке, из носа ночью опять текло. И прилично, о чем говорило темное пятно на подстилке.
Магнус наклонился, потянул эльфа за волосы, заставляя встать, брезгливо поморщился и перевел взгляд на Юлиуса:
— Плохо. Какой-то он совсем дохлый.
— Был бы живее, если бы вы не таскали меня за волосы и не швыряли лицом о жернова, — огрызнулся эльф.
Магнус едва заметно шевельнул стиснутой рукой, и эльф вскрикнул, тщетно пытаясь разжать его пальцы.
— Шатер будет готов через пять дней, — сказал Магнус Юлиусу, не обращая на эльфа внимания и не ослабляя хватку. — Потом мы отправимся к зеркальным камням и установим его. Эразмус будет приходить два раза в день. Он же доставит вас к камням, когда настанет время.
Юлиус слушал молча, но когда Магнус наконец отпустил эльфа и собрался уходить, спросил:
— Можно ему иногда гулять? А то совсем захиреет без солнца.
— Нельзя, — ответил Магнус, закрывая дверь.
Эльф сел на подстилку, осторожно массируя кожу головы.
— Ты поэтому бреешься? — спросил он, и Юлиус кивнул, слегка улыбнувшись.
— Если проблему можно решить, я ее решаю.
— А мою проблему решить можно?
Юлиус с сожалением покачал головой.
— Слушай, жрец — это же ремесло? Вроде кузнеца, например… Ну, только меньше железа и больше ритуальных убийств, да?
— Ритуальных убийств не так уж и много. Ты будешь первым на моей памяти, — ответил Юлиус.
— Здорово, — протянул эльф, но тут же вспомнил, что собирался спросить: — Если это ремесло, зачем ты выбрал именно его? Без обид, но ты не очень тянешь на жреца.
— В основном потому, что Магнус — мой отец, — пожал плечами Юлиус.
— Ой, — только и смог сказать эльф.
— Ага.
— Слушай, если я сбегу, он очень рассердится?
— Думаю, он меня убьет, — всё так же спокойно ответил Юлиус.
— Плохо.
— Да уж.
Помолчав какое-то время, Юлиус спросил:
— Так ты раздумал исполнять свое предназначение?
— Да я и не собирался… Ну, одно время мне было всё равно, хотя вообще я предпочел бы остаться в живых. Просто я думал, что другого выхода нет, а он, может, есть.
— Понял. Я тоже предпочел бы выжить, так что извини, тут я тебе не помощник. Лучше ты, чем я.
Эльф кивнул:
— Справедливо…
— Это работает в обе стороны, — сообщил Юлиус. — Я выбираю себя, но и ты выбираешь себя. Так?
— Наверное.
Эльф на секунду представил, как он сбегает, а Магнус потом перерезает глотку Юлиусу. Нет, пожалуй, это не вариант.
— Этот Эразмус такой же злой, как Магнус? Ой, то есть…
— Примерно.
— И сильный?
— Что ты предлагаешь?
— Ничего. Хотел попросить у тебя флейту, но это, наверное, плохая идея.
— Плохая.
После этого разговор уже не клеился. Большую часть утра Юлиус провел на верхней площадке лестницы, наблюдая, как солнечные пятна медленно скользят по стенам. Эльф попытался уснуть, но разбитое лицо слишком болело. Вставать было неприятно, сразу же кружилась голова. Поэтому он просто лежал на подстилке и думал. Ночные упражнения с медальоном, кажется, истощили запасы магии. Это даже хорошо, раз убежать всё равно не получается, а исцелять некого. Надо будет просто регулярно повторять это трюк, чтобы уровень магии не возрастал. Решив тут же это исполнить, эльф попытался воспроизвести иллюзию медальона в руке, но сияния совершенно не было. Ладно, пусть пока так.
Юлиус снова снял свою рубашку, но далеко ее не убирал, чтобы успеть одеться, если кто-то придет. Эльф заметил это и мысленно пожалел его. Паршиво, наверное, с таким отцом… А может, лучше так, чем одному. Всё равно надо бы его как-то подбодрить.
— Эй, Юлиус, нормальная у тебя плоть.
Вместо ответа Юлиус отломил от перил трухлявую декоративную шишку и бросил вниз.
— Промазал, — сообщил эльф.
Эразмус пришел в полдень и швырнул эльфу кусок заплесневелого хлеба. Хлеб со стуком упал на грязный пол, и эльф возмутился:
— Аккуратнее, Маразмус!
Эразмус раздул ноздри и молча поманил к себе Юлиуса. Тот спустился и немедленно получил крепкий подзатыльник.
— Пусть колдун следит за своим языком.
— Эй, колдун вообще-то здесь, — с достоинством напомнил эльф со своей подстилки.
Наверное, следовало бы встать, но эльфу не хотелось, чтобы Эразмус видел, как он слаб. Если надо, пусть поможет ему подняться. Но Эразмус даже не посмотрел в его сторону. Выпучив глаза и сипло дыша, он медленно повторил:
— Пусть следит за своим языком.
— Вам никто не говорил, что вы похожи на бородавчатую жабу? — спросил эльф. — Потому что вы похожи. Это не комплимент, а всего лишь правда.