Горстка гостей, собравшись на тротуаре и бросая птичий корм в нашу машину. Птичий корм. Мой новый муж пытается шутить по поводу моего имени. Потом, когда мы влились в оживленный Бостонский поток машин, он протянул мне широкую, глубокую белую коробку, перевязанную розовым атласным бантом.
— От меня, — бесстрастно ответил он.
Я осторожно взяла коробку из его рук и дрожащими пальцами развязала бант. Остановившись, я с подозрением посмотрела на него. Черт возьми, перестану ли я когда-нибудь вести себя как овца, которую ведут на бойню?
— Извини, что я ничего тебе не подарила, — сказала я, игнорируя его хищный взгляд. — Как знаешь, эта свадьба была довольно поспешной и неожиданной.
— Переживу, — сказал он бесстрастным голосом.
Да, к сожалению. Я прикусила губу, чтобы подавить этот ответ.
Он нетерпеливо махнул рукой.
— Черт возьми, Рыжик. Разверни эту чертову штуку.
Я проигнорировала тот факт, что он снова назвал меня рыжиком. Да, я была рыжеволосой, но он был мудаком, и я же не кричу об этом налево и направо.
Я отодвинула папиросную бумагу в таинственной белой коробке. Когда увидела содержимое, к горлу подступила желчь, и кровь застыла в жилах. Почти визжа, я бросила коробку ему на колени, как будто это было гнездо змей.
Подарок был очень откровенным и унизительным бельем. Слезы жгли мне глаза. Я боролась с ними, не желая доставлять ему удовольствие. Предательская слеза сумела выскользнуть, скатившись по правой щеке. Я смахнула ее и стиснула зубы, чтобы подбородок не дрожал.
Если этот мудак питается болью, я оставлю его голодным.
Каменное лицо Троя расплылось в насмешливой ухмылке.
— Ты что, Рыжик? Даже не поблагодаришь меня? — его низкий голос заполз глубоко под мою кожу.
Я отрицательно покачала головой. Я предполагала, что секс входит в обязанности брака, но за те десять дней, что он держал меня взаперти в своем пентхаусе, одинокую и напуганную, он не навещал меня больше одного раза, не говоря уже о том, чтобы пытаться прикоснуться ко мне.
Видимо, только потому, что он еще не сделал этого, не означало, что он этого не сделает.
— Значит, нравятся бюстгальтеры из искусственной кожи и всякие игрушки? Что за клише, Бреннан?
В его глазах зажглось что-то дьявольское.
— Не волнуйся, маленькая птичка. У нас будет достаточно времени, чтобы изучить друг друга.
Я смотрела прямо перед собой, сосредоточившись на затылке нашего водителя и прикусив язык. Меня выбесило, что он назвал меня птичкой. Только родные называли меня так.
— Остынь, Рыжик. У меня нет никакого интереса шлепать тебя по заднице, если ты только не будешь умолять.
— Интересно, что у тебя есть какой-то нездоровый интерес к покупке нижнего белья. Слишком много свободного времени? — я невозмутима.
Его ухмылка стала еще шире.
— Не я выбирал, — он наклонил подбородок к подарку, спрятанному в слоях оберточной бумаги.
— Не ты? — я медленно моргнула.
— Нет… — он наклонился вперед, приблизив свои губы к моим. — Моя возлюбленная выбрала твой подарок.
Вдалеке завыли сирены, загудел грузовик, когда он развернулся, и сердитый гул моей крови загудел в ушах. Тем не менее, каким-то образом, время полностью остановилось, несмотря на оживленные улицы Бостона, мелькающие снаружи. Наш водитель все еще тяжело сглатывал и смотрел прямо перед собой, как робот, но я знала, что он слушает. Сказать, что мне было неудобно вести этот разговор в присутствии совершенно незнакомого человека, было преуменьшением века.
Я сжала губы между зубами, стараясь не броситься на мужа, как загнанный в угол зверь. Этот человек обещал мне свою верность перед священником менее часа назад. Я не была настолько наивна, чтобы поверить, что он когда-нибудь воспримет этот брак всерьез, но ему и не нужно было кидать мне свои секреты прямо в лицо.
— Ты ей очень не нравишься, раз она покупает белье для твоей жены, — мой голос почти не дрожал.
— Она просто знает, что лучше. Может быть, ты у нее чему-нибудь научишься.
Я спрятала руки под бедра, чтобы не попытаться задушить его.
— Скажи ей, чтобы прислала мне программу занятий. Очень заинтересована программой «Как заполучить бабника», — я одарила его сладкой улыбкой, скрестив руки на своей покрытой кружевами груди.
Как раз в этот момент лимузин остановился, и водитель помчался, чтобы помочь нам выйти из машины и подняться на ступеньки здания восемнадцатого века, где проходил свадебный прием. Трой вышел первым и протянул мне руку. Я не двигалась, игнорируя его жест.
— Помни, веди себя хорошо, — он держал ладонь открытой, но все же не слишком гостеприимной.
— Пофигу. Просто зашибись, — пробормотала я, шлепнув его по руке.
Мы шли и махали рукой, улыбаясь нашим гостям сквозь фальшивые ухмылки.
— Но мне нравится твоя борьба, — мягко сказал он сквозь нашу притворную радость, когда мы шли, взявшись за руки, как два счастливых любовника. — Не могу дождаться, когда ты покажешь мне кое-что из этого в постели.
========== Two ==========
Спэроу
Надо было уяснить, что он человек слова.
Но ему следовало бы уяснить, что помимо ненависти к нему я была еще и девственницей.
Вопреки тому, что кто-то мог подумать, я не особенно стремилась сохранить свою девственность для какого-то особенного человека. Я выросла в грубом районе, среди людей, которые не покупались на сказки. Прекрасный принц был для меня почти таким же реальным, как Санта-Клаус. В моем тощем теле не было ни одной романтической косточки.
Нет, моя избитая девственность была вызвана тем фактом, что я просто не встретила никого, кто хотел бы разделить со мной больше, чем поцелуи. Я была печально известна своим невезением с противоположным полом. Правда, я не была особенно привлекательной или сексуальной, но и ведьмой тоже не была. Но так или иначе, парни всегда держались от меня на расстоянии.
В школе.
На работе.
И особенно в Южном Бостоне и его окрестностях.
Так что я спокойно несла бремя своей девственности, надеясь, что найду мужчину, который будет достаточно милым, чтобы вести меня через запреты любви.
У меня было чувство, что Трой Бреннан, с его физическими размерами, силой и жестоким образом жизни, не был лучшим гидом для такого новичка, как я. Если бы в моей мрачной ситуации был хоть один луч света, я бы надеялась, что Трой слишком занят возней с половиной Бостона, чтобы заметить меня.
Но он сделал это. Он заметил.
Сразу после того, как мы вернулись с нашего свадебного торжества, если быть точнее.
Мы вернулись в его шикарный пентхаус в Бэк-Бэй, совершенно пьяные и раскрасневшиеся.
Трой вошел в свою роскошную спальню и начал молча снимать одежду, складывая ее в аккуратную стопку на гладком черном комоде рядом с огромной двуспальной кроватью. Он разделся до трусов, давая мне полный обзор своего мускулистого тела.
Разъяренная и испуганная, я быстро вошла в ванную, с громким стуком захлопнув за собой дверь и хорошенько заперев ее.
— Не задерживайся, — сказал он из спальни.
Я проигнорировала его, села на край гигантского джакузи и, регулируя дыхание, вытащила шпильки, которые одна за другой впивались мне в череп. Я бросила их в раковину с блаженным звоном. Затем я взялась за платье, пытаясь дотянуться до шнурков на спине.
Я открыла ящики и шкафы. Тяни время. В конце концов, он же был пьян. Может быть, он заснет, потеряет сознание… Или его стошнит и он захлебнется рвотой. Может, мне и не о чем было беспокоиться.
Через сорок минут я на цыпочках вернулась в спальню в носках и своей старой пижаме—серых шортах и белой футболке—и забралась на дальний край огромной кровати. Я хотела свернуться калачиком и исчезнуть между его простынями так далеко от Троя, как только смогу.
Не дыша, почти не двигаясь, я посмотрела в сторону, чтобы проверить, крепко ли он спит.