М о т ы л и х а. С какой это радости?
К а т я. Знаю, зачем вы приехали. Ничего не выйдет.
П а л а г а. Говорила: «Куда идешь?» Не послушала матери, ан по-моему вышло…
К а т я. Ты уж помолчи, мама. Из-за тебя вся беда.
П а л а г а. А вот не помолчу! Что у тебя за мода мать презирать? Да ты знаешь, что отчим твой…
К о ш е л ь (Мотылихе). Ты бы вышла, бабуся. Семейный разговор.
М о т ы л и х а. А вот не выйду.
К о ш е л ь. Тьфу!.. (Кате.) Ну, Катя, почудила, и хватит. Собирайся, поедем домой.
М о т ы л и х а. Как это домой? А ну, гостики незваные, геть с хаты. Не с добром вы приехали!
К а т я. Я домой не поеду!
К о ш е л ь. Ты к Петру пришла?
К а т я. Да.
К о ш е л ь. А Петро…
Слышен шум. Н е р о в н я с д е д о м П а н т е л е е м вволакивают сундук.
Н е р о в н я. Спасибо за службу, дед! (Похлопывает его по плечу.)
Дед увидел Катю, отскакивает как ужаленный.
П а н т е л е й (Кате). Ты… ты… здесь? (Волочит сундук обратно к выходу.)
Н е р о в н я. Куда? Куда? Здесь ему самое место! Понимаешь, Катя, только собрался съездить за твоим приданым, гляжу, дед Пантелей пыхтит и санки прет на третьей скорости. (Деду.) Любишь ты, дедушка, внучку свою без меры. Но мог бы в правлении лошадь попросить. А за приданое похвалить надо, Пелагея Герасимовна. Из такого сундука памятник можно сделать!
К о ш е л ь (посмеиваясь). Так и поставь его, Сёма, посредь площади и гляди каждый день. Это нашего колхозного живописца работа, Митрофана Моисеича Безуглого!
Н е р о в н я (смотрит). Безуглого?
П а л а г а. Моего мужа.
М о т ы л и х а. Митрофаньки? Нема цены такой скрыне. (Разглядывает, ощупывает сундук.)
Пантелей решительно хватает сундук и волочит к двери.
Куда? Куда? (Хватает его.)
П а н т е л е й. Иди домой, Катька! Тогда оставлю сундук.
М о т ы л и х а. Який такой новый закон? Невеста здесь, а приданое в поле?
К о ш е л ь. Она и так поедет сейчас с нами (посмеивается), если узнает.
П а н т е л е й (грозно Кате). Не поедешь?!
Н е р о в н я. Не слушай ты их, Катя. Не ходи никуда. А твоя, дед, политика мне непонятна! (Кричит.) Брось сундук, бодай тебя бог!
К а т я. Не тронь, дед, мои это вещи…
П а н т е л е й. Не пойдешь? Так сиди на своем приданом! Только протухнет оно, пока до него доберешься! (Показывает всем ключ и скрывается. На ходу.) Подохну я от твоих дел, Катя, до срока. (Скрылся.)
Н е р о в н я (бросился было вслед, потом выразительно стучит себе по лбу). Ладно! Коваль откроет.
М о т ы л и х а (любопытно). Зови коваля. По такому сундуку и приданое должно быть як у богатых.
П а л а г а. Да пустой он совершенно. А чего сюда его дед притащил — не пойму.
Н е р о в н я. Пустой? Не скромничай, тетка… Попробуй подыми! (Обнимает Катю.) Ну, Катюшка, дай я тебя поцелую от души. Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. Поняла? Уважаю!
К о ш е л ь (с трудом сдерживая торжество). Ты поздравлять погоди. Жаль мне тебя, Сёма, но придется тебе сундучок назад волочить.
Н е р о в н я. Маком!
К о ш е л ь. И невесту с сундучком отвези разом. Упустил женишка, Сёма… К нам пришел жить Петя, сейчас сидит, газетку читает. Как говорится, рыба ищет, где глубже, а человек…
Н е р о в н я (вспыхивает). Дурная это присказка, а тебе совестно, товарищ Кошель. Член партии, а врешь!
К о ш е л ь. А вот и нет! Подтверди, Палага.
П а л а г а. У нас Петя. Замучила ты его своим характером, Катя.
М о т ы л и х а. Брешешь, тетка!
П а л а г а. Сучка брешет, а не я!
М о т ы л и х а. От своего колхоза…
К о ш е л ь. Тебе, бабка, это не понятно? (Кричит ей, будто глухой.) Любовь, понимаешь!
К а т я. Не верю! Вы его не знаете! Он твердый парень, не тряпка!
К о ш е л ь (плюет). Вот и разбери девок! Тьфу! (Садится на лавку.) С Безуглым он сидит, ей-богу! Не веришь?
Г о л о с и з с у н д у к а. Пустите!
Все отшатываются.
П а л а г а. Ой, что это?
К о ш е л ь. Слышал?
Н е р о в н я. Это бабам, верно, помстилось…
Г о л о с и з с у н д у к а. Отоприте.