Я видел, как нервничает Незель, которая уже третьи сутки не появлялась в храме, так что клятвенно пообещал, что завтра с утра она сможет отправиться служить своему господину. И, действительно, обещание я сдержал. Рано утром, как только мы закончили завтрак, я собрал всех во дворе и, воспользовавшись помощью Кениры, перенёс всех к маяку Университета. Оттуда мы, отметившись у дежурного, разбрелись по Нирвине.
Хартан поймал одного из извозчиков и поехал вновь налаживать личную жизнь, Ксандаш, Лексна и Патала пошли домой, а мы с Кенирой, Незель и Миреной направились в храм Фаолонде. Пройдя через главное круглое помещение, я с умилением отметил, что шлейфы алого света развеваются не только за мной и женой, но и за Миру с Нез. Это свечение переливалось и сплеталось, игриво танцевало, словно шаловливые пальцы ребёнка. Я предполагал, знал, что у них двоих всё серьёзно, что обе без ума друг от друга, но какие-то осколки прежней жизни, предрассудков, навеянных воспитанием, не позволяли принять, понять, что между двумя женщинами тоже может быть настоящая любовь. И теперь, увидев доказательство этой любви, я чувствовал растерянность.
Сила Единителя Сердец подтвердила некоторые вещи, которые я знал и так. Алая аура, окружающая нас с Кенирой, пускала тонкие отростки, тянущиеся к Мирене и Незель, а их аура подавалась навстречу нам. В этом хитросплетении потоков оказалось почти невозможно разобраться, но разгадать это загадку не составляло ни малейшего труда. Я любил Незель, Незель, как оказалось, испытывала ко мне сильные ответные чувства, а Кениру с Миреной объединяла несокрушимая любовь родителя и ребёнка. Появление нашей четвёрки превратилось в настоящее представление — в нашу сторону устремились не только взоры посетителей, но даже жрецы и служители застывали и разглядывали нас, словно экспонаты в музее.
Признаюсь, что мне сразу стало неуютно, так что я быстро увлёк женщин в знакомые служебные коридоры, по которым мы прошли, добравшись до комнатки Незель. Увидав знакомую кровать, на которой мы со жрицей творили столько безумных вещей, я смутился. В моей душе всколыхнулось старое чувство: мне захотелось всё повторить, вот только сильно мешало присутствие Мирены. Доносящийся от жены поток эмоций намекал, что её мама не только не станет препятствием, наоборот, добавит ситуации пикантности. Мне пришлось лишь закатить глаза, извлечь Таага и врата, после чего установить врата в дверном проёме крошечной уборной, расположенной в одном из углов этой спальни.
— Готово! — сказал я, когда мы с големом закончили работу.
Таагу удалось не только разрезать косяк, упрятать внутрь и подсоединить все артефакты, но даже заварить разрезы диффузионной сваркой так, что следы были видны только при очень внимательном рассмотрении.
— Отличная работа, Ули, очень впечатляет! — мило улыбнулась Незель. — А что именно ты сделал?
— Мне тоже интересно, — добавила Мирена. — Ты заперся вчера почти на целый день, потом ковырял стены замка, и вид у тебя был совершенно безумным. И о своём занятии ты не сказал ни слова.
Я беспомощно посмотрел на Кениру, но та лишь засмеялась:
— Я, конечно, приблизительно понимаю, чем ты занимаешься, но для этого мне приходится жульничать, слушая твои эмоции. Лучше всё-таки расскажи сам!
Я ухмыльнулся и с жестом фокусника указал на открытую дверь:
— Незель, прошу!
Жрица посмотрела на меня насмешливым взглядом.
— Ули, я не хочу в туалет, совсем-совсем! Но раз тебе так не терпится посмотреть, то для тебя я обязательно постараюсь!
Отгоняя от себя ту извращенческую часть натуры, которая с энтузиазмом восприняла такую идею, в притворном раздражении я вновь закатил глаза.
— Да нет же! — простонал я. — Просто коснись косяка и подай в него чуточку магии. Ты же делала так сотни раз!
Все три женщины взорвались весёлым смехом, и я с запозданием понял, что Незель просто надо мной потешалась. Видать, на моём лице всё-таки мелькнуло обиженное выражение, поэтому она подскочила ко мне, обняла и поцеловала в щёку. В который раз я пожалел о том, что сейчас самый разгар зимы, и вместо лёгких одежд все мы носим тёплые пальто.