Жидкость, в которой я находился, засветилась изнутри, её прошила целая паутина магических плетений, сконцентрированных на моём теле. Кожа словно нагрелась, одновременно став холодной как лёд — нервные окончания слали в мозг самые противоречивые данные. А потом пришла боль. Сначала слабая, словно покалывание тысяч и тысяч маленьких иголочек, но она стала усиливаться и усиливаться до тех пор, когда от отчаянного крика меня стало удерживать только отсутствие воздуха. Я не боялся этой боли, наоборот, приветствовал её, как символ такого долгожданного преображения. Но, как и всякий нормальный человек, испытывать её не желал. Поэтому я воззвал к силе Ирулин, беззвучно произнеся молитву, и погрузился в сон.
Царство богини встретило меня всё теми же лиловыми облаками, но сегодня они были очень беспокойны, пребывая в непрерывной череде быстрых изменений. В ясном голубом небе, лишённом светила, яркие голубые линии очерчивали мою будущую молекулу ДНК, а многочисленные пометки, сноски и маркеры выделяли отдельные фрагменты генетического кода. Где-то вдалеке над горизонтом, словно в ускоренном воспроизведении протекал процесс роста единственной молекулы во взрослое тело, минуя стадии эмбриона, плода, младенца, ребёнка, подростка и юноши.
Всё эти спецэффекты не имели никакого отношения к происходящему в действительности. Я давным-давно просчитал конечный результат, отбросив кучу нежизнеспособных и ущербных вариантов. Но именно таким процессом развития и изменения подсознание отражало моё желание обретения молодости, синтезируя предыдущий опыт, как связанный с исцелением Мирены, так и обширную исследовательскую работу по подготовке к сегодняшнему дню.
Я упал в облака и долго смотрел, словно заворожённый, на рост и развитие своего тела. Мне хотелось бы, чтобы со мной оказались Кенира, чтобы снова навестила Ирулин, но я прекрасно понимал, что пока не время. Моё тело в реальности сейчас разлагалось на составляющие, магические потоки пронизывали его насквозь и перестраивали клетка за клеткой. Любые помехи ритуалу привели бы к неминуемой смерти — то, чем я сейчас являлся, удерживалось при жизни сложным комплексом реанимационных чар. Я знал, что Кенира попытается прийти позже, когда закончится активная фаза ритуала, ну а Ирулин… к сожалению, я слишком хорошо знал, как сильно выложилась она в прошлый раз, как вымоталась и сколько отдала себя, чтобы уберечь своего паладина от неизбежной гибели.
Возможно, тогда мне тоже мог помочь Фаолонде. Но в деликатном деле изменения самой души, самой человеческой сути, воздействие сразу двух богов могло оказаться фатальным. Ну а раз я принадлежал богине, той, кто исцеляет человеческие души, то и прибегал к её и только её помощи. Сейчас же ритуал был занят пусть и неимоверно более сложными, но всё-таки относительно грубыми вещами. Сила моей богини сейчас исцеляла и приводила в порядок, а Фаолонде просто вёл к максимально желаемому финалу.
Та жажда и нетерпение, которыми я себя обеспечил сам, намеренно изменив образ мыслей, со временем сделали ожидание совершенно невыносимым. Человек, пребывающий в Царстве моей богини, никогда не испытает скуку. Тут всегда есть чем заняться, существует бесчисленное количество мест, которые можно посетить, воспоминаний, чтобы пережить заново и фантазий, чтобы воплотить их в почти-что-реальность. Но сейчас у меня всё валилось из рук — не мог сосредоточиться на фильмах, в книгах я постоянно перечитывал одну и ту же строчку, а созданные мною пейзажи распадались дымом, стоило лишь на мгновение ослабить внимание. Поэтому я просто воспользовался одним из фундаментальных свойств сна, отключив сознание и пожелав проснуться лишь на следующий день.
То, что попытка проснуться, вернуться в своё тело, когда все изменения уже будут завершены, не пройдёт гладко, я ожидал изначально. Но, как оно и происходит в жизни, к тому, что меня встретит на самом деле, я оказался не готов.
Сладкие, кислые и горькие цвета, колючие, шершавые и гладкие звуки, запах зелёного, красного и фиолетового. Боль в каждой клетке моего тела, не столько сильная, сколько совершенно чуждая, непривычная настолько, что это не получалось выразить словами. Я орал во всю глотку, но моя нервная система просто не доносила этот крик до нужных мускулов, хотя из-за отсутствия обратной связи я был в этом уверен не до конца. Накативший на меня сенсорный шок, погрузивший в хаос непривычных, но очень интенсивных ощущений, мешал даже понять, что именно происходит, сделать осознанное усилие, чтобы вернуться обратно в Царство госпожи Ирулин. Я не представлял, сколько времени это длилось — для меня прошла не одна вечность агонии. К счастью, я не настолько изменил свою физиологию, чтобы лишиться простых человеческих радостей, а именно возможности отключиться, потеряв сознание. И к ещё большему счастью, Право моей госпожи приравнивало потерю сознания к некой разновидности сна.