Так что когда магические потоки подхватили моё тело, убирая с него капли медицинского геля, когда я, надсадно надрываясь, выкашлял из лёгких остатки жидкости и перенёсся на небольшой круглый постамент, то от обыденности происшедшего ощутил некоторое разочарование. Впрочем, надувать губки, словно капризный ребёнок, не осталось времени — меня ждала тысяча дел. Я потянулся всем телом, ощущая, как играет каждый мускул, как холодит кожу лёгкое дуновение воздуха, увлекаемого структурами климатического контроля. Оглянулся по сторонам, поражаясь противоестественной чёткости зрения и гораздо большему спектру цветов, чем мои глаза привыкли воспринимать до этого. Сделав шаг вперёд, я легко наклонился, согнувшись практически пополам, поднял брошенную вечность назад пижаму, теперь напоминающую больничную робу. Зажмурившись от удовольствия, отдался всему многообразию тактильных ощущений, испытывая непередаваемый восторг просто от того, что плотная ткань касается моей кожи. Вновь осмотрев ритуальный зал, я мысленно выделил магический, ультрафиолетовый и инфракрасный диапазоны, сосредоточился на маленьком участке ритуального контура и сознательным усилием его приблизил — зрение сфокусировалось не хуже настоящего микроскопа.
Пусть картина окружающего мира отличалась от обычной, пусть предметы играли другими цветами и оттенками, повсюду вокруг сверкали искорки магии, меня поразило, насколько привычным и естественным всё это воспринималось. Вытянув вперёд руку, я долго стоял, почти отвесив челюсть, разглядывая потоки магии, которые плясали над ладонью. Мой новый взор не только превосходил возможности протеза в разрешении и диапазонах видимого спектра, но ещё и давал невероятное динамическое восприятие.
Спохватившись, я понял, что, вместо того чтобы провести необходимые проверки, гипнотизирую собственную руку. Так что, усмехнувшись, создал перед собой иллюзию зеркальной поверхности, решив начать с визуального осмотра.
Человек, отражавшийся передо мной, несомненно, являлся Ульрихом Зибертом, его улучшенным и идеализированным вариантом. Он был выше старого Ульриха на добрых восемь дюймов, его рост приближался к десяти футам или двум земным метрам. Лицо сохранило узнаваемость, вот только каждая из чёрт имела небольшие отличия. Губы были немного полнее, скулы выше, а подбородок массивней — маленький штрих то там, то там превращал меня из непримечательного мужчины с очень средней внешностью в яркого мужественного красавца. Я довольно улыбнулся — отражение повторило мою улыбку, продемонстрировав два ряда идеально ровных белых зубов.
С моей головы сошла седина, а короткие ярко-рыжие волосы, отличавшиеся от волос Кениры лишь оттенком, после магической сушки стояли дыбом. Во время ритуала я отпустил их лишь на полдюйма, но после этого они отросли чуть больше необходимого. Именно из-за длительности реабилитации я стал обладателем то ли длинной щетины, то ли короткой бородки.
Раньше я раздумывал над тем, стоит ли убирать растительность насовсем, но в итоге решил оставить её в качестве признака мужественности, о чём теперь пожалел. Поэтому провёл рукой по подбородку, сплетая бытовые чары — и щетина, его покрывавшая, упала на пол, продемонстрировав новое лицо во всём его великолепии.
Как и все рыжие люди, раньше я обладал белой кожей, краснеющей и идущей ожогами, вместо того чтобы загореть. Но внесённые изменения сделали её очень смуглой, почти что тёмной. И пусть эффект был непреднамеренный, теперь внешне я стал походить на собственную жену.
Я изменил плетение иллюзии, и картинка, отображаемая в «зеркале», начала крутиться вокруг своей оси. Пристально оглядев новые «эльфийские» уши, я остался вполне довольным — они выглядели почти столь же гармонично, как ушки госпожи Ирулин. Сосредоточившись, я дёрнул ухом, словно собака. Попробовал развернуть ушные раковины по сторонам, и у меня это прекрасно получилось. В ритуальном зале отсутствовали источники звука, впрочем, это было легко исправить — я создал ещё одно плетение, создающее акустические колебания заданной частоты. Я проверил слышимый диапазон, ультра и инфразвук, уменьшил и увеличил громкость. Как и ожидалось, я мог регулировать сенсорный поток, так что слишком большая громкость не оглушала, а подвижные ушные раковины помогали легко отслеживать точку, из которой раздавался шум.
Вновь повернув отражение к себе лицом, я присмотрелся к новым глазам, имевшим теперь светло-зелёный цвет, ближе к краю перетекавший в ярко-оранжевый. В них не было ничего необычного, разве что радужная оболочка стала немного больше обычной человеческой. Но даже если глаза выглядели почти нормально, то возможности, которые они давали, просто ошеломляли.