Помню, Мирена боялась мужчин, сама мысль разделить с кем-нибудь из них постель вызывала у неё ужас. И этот факт каким-то нелепым образом останавливал меня от попыток сорвать столь заманчивый плод, находящийся на расстоянии вытянутой руки. Я расхохотался. Каким же глупцом я был! Какие же ничтожные причины находил, чтобы лишить себя истинного наслаждения!
Я усадил Мирену на стол и резким движением распахнул полы пижамы, обрывая пуговицы. Пожирая глазами открывшееся зрелище, я наполовину стянул курточку вниз, оголяя Мирене плечи. Во рту внезапно пересохло. Она смотрела на меня всё тем же удивлённым взглядом, словно не в силах поверить, что это происходит в реальности.
— Какая же ты красивая, — медленно сказал я охрипшим голосом.
Почувствовав поток изумления от своей жены, я вновь ухмыльнулся. Не волнуйся, Кенира, скоро наступит и твой черёд, а пока что твой проголодавшийся муж распробует новое блюдо! Я бесцеремонно схватил Мирену за спину и вжал лицо в её огромные, великолепные и упругие груди с такими заманчивыми небольшими сосками. Ухватив один из них губами, я стал его жадно посасывать и прикусывать. Похоже, я не соразмерил усилия и укусил слишком сильно, так как она издала тихий стон.
Оторвавшись от её груди, я толкнул её, укладывая на спину, придержав при этом за руки, чтобы она не ударилась о каменную столешницу затылком. Затем положил ладони ей на груди и начал мять — жадно, грубо и бесцеремонно. Ощущая пальцами эту упругую плоть, я вновь и вновь задавался вопросом: как же мне, человеку с форсированным разумом, способным вычислять в уме сложнейшие формулы и строить грандиозные планы, не додумался до настолько очевидной идеи? Почему, рассматривая тысячи вариантов каждого действия, не сделал то, что приносило настолько сильное наслаждение?
Не в силах больше терпеть, я опустил руки ей на бёдра, туда, где последним ненадёжным препятствием служили свободные штанишки. Потянув их вниз вместе с изящными кружевными трусиками, я досадливо поморщился — из-за шершавой каменной столешницы одежда не поддавалась. Чтобы решить проблему, не понадобилось даже сознательного усилия — подчиняясь моей воле, магия сформировала десятки воздушных лезвий, и тонкая ткань рассыпалась клочками. Мой контроль был настолько высок, что ни одно из этих лезвий даже не коснулось кожи. Подчиняясь внезапному импульсу, я наклонился вниз и лизнул, раздвигая языком безволосые губы. Странные сенсорные аномалии, испортившие вкус кофе, на этот раз куда-то ушли, так что я даже тихо взрыкнул от удовольствия. Не меньшее удовольствие доставил удивлённый вскрик Мирены.
Не в силах больше терпеть, я сорвал с себя куртку пижамы и спустил штаны, вновь радостно засмеявшись, увидев свой новый размер во всеоружии. Собравшись резко войти, я заколебался. Потянувшись к магии, сконденсировал из воздуха большую каплю воды, после чего изменил её межмолекулярные связи, доводя консистенцию до уровня густого геля. Нанеся этот гель, я тут же сделал движение бёдрами, преодолев лёгкое сопротивление. Мирена вновь вскрикнула. Я подался назад и с удивлением замер, увидев кровь. Факт, что исцеление Мирены оказалось по-настоящему полным, как-то затерялся на задворках сознания, так что тут меня подстерёг сюрприз.
Мысль о том, что я лишил собственную тёщу девственности, показалась безумно абсурдной и одновременно столь же возбуждающей. Но кровь мне не нравилась — она напоминала мне про ублюдочного принца, про пытки и страдания. Я применил исцеляющие чары и продолжил прерванное дело, вновь положив руки на эту великолепную грудь. С каждым моим движением Мирена вскрикивала, но я ни на секунду не останавливался, сосредоточившись на ощущениях своего обновлённого организма. Повышенная сенсорная чувствительность делала и без того приятный процесс незабываемым, так что я принялся поглаживать тело своей тёщи, наслаждаясь тактильными ощущениями. Похоже, та, ошеломлённая напором, потеряла всю волю к сопротивлению. Так что я принялся двигаться быстрее, а её гладить сильнее, сосредоточившись на столь манящих полушариях груди с красивыми сосками. Сколько это длилось — не знаю, время перестало иметь значение. Я смотрел на лежащую предо мной Мирену, испытывая удовольствие от ощущения упругости этого тела и шелковистости кожи, наслаждаясь красотой лица. Особое возбуждение вызывало осознание, что сорванный мною плод ранее был запретным, что передо мной лежит собственная тёща, а жена за всем этим наблюдает. Почувствовав приближение кульминации, я ускорил движения и Мирена, распростёртая предо мной, напряглась. Это меня только раззадорило: вновь ускорившись, я зарычал и, не сдерживаясь, излился прямо в неё. Видать, я не соразмерил усилия и сделал ей больно, так что она закричала тоже.