Чем дальше я удалялся от Федерации, тем больше проблем возникало. Несмотря моё на знание множества языков, появлялись сложности с коммуникацией. Кенира и Мирена знали только риланат и Высший Эсвеш, так что вскоре мы перестали разделяться — это потеряло всякий смысл. Владельцы гостиниц и больниц проявляли всё больше скепсиса, требовали рассказать подробнее о моём божестве и обещали «подумать». В этих случаях я просто разворачивался и уходил. Вернее, пытался: мне было всё равно, укроют ли крылья Ирулин именно это конкретное заведение, а для владельцев заведений подобное равнодушие почему-то всегда служило подтверждением, что предложение следует принять.
Не один раз мы сталкивались с враждебным отношением, пару раз нас пытались ограбить, напасть на нас или надругаться над девушками. Обычно хватало демонстрации силы, но один раз Мирене пришлось размазать банду с мечами и дубинками по брусчатке, причём буквально — от них осталась ужасно выглядящая кровавая каша. Мы продолжали наш поход, который закидывал иногда в совсем неблагополучные места, несли слово богини и приближали момент её освобождения.
Порталы Гильдии, несмотря на разветвлённость и могущество этой организации, вели отнюдь не в каждое место Итшес — на других континентах имелись свои организации. К счастью, существовали стыковочные пункты, где, выйдя из одного здания и пройдя в другое, можно было войти в следующий портал. Мы проведали дичайшие уголки Итшес, к примеру, места, где привычные курзо были не в ходу, страны, говорящие на неизвестных мне языках, или народы, проявлявшие к иностранцам откровенную враждебность. Пользуясь знанием Высшего Эшвес и компилируя неизвестные мне языки, я мог договориться хотя бы с владельцами гостиниц, но чем дальше, тем становилось понятно, что подход придётся менять. Но все эти десятки и сотни переносов дали неожиданный результат — моё «воробьиное чувство» отточилось настолько, что пространственные изменения я стал понимать на каком-то инстинктивном уровне. Это облегчило построение дальних переносов, телепортация же на относительно короткие расстояния в пределах стала мне даваться без расчётов и использования маяков. И пусть я знал, что это только закономерно — ведь воробьи вообще не умеют считать — но воспринимал как настоящее чудо.
В сопровождении жены и её «младшей сестры» или в одиночку, я побывал на всех континентах и на множестве островов Архипелага. Переносился на полярные шапки, горные вершины, в густые леса и произвольные точки посреди океана. Менял местоположение, уточнял координаты, отыскивал направление, в котором находится богиня, и считал, считал, считал до тех пор, пока не понял, что локализировал обширный, но ограниченный объём пространства.
Мне всегда казалось, что Тайна Сделки храма Керуват является одной из абсурдно могущественных и так же сильно пугающих божественных сил. Я убедился на этом давно, ещё на Большом Турнире в Тараге, когда выиграл в карты свои первые миллионы. И с каждым разом, как я открывал новые грани этой силы, она пугала меня всё больше и больше, даже когда ею пользоваться приходилось лично мне.
Простая тонкая маска, действующая как очки Кларка Кента, когда никто не узнаёт в мускулистом журналисте супергероя, полностью убирала человека из восприятия окружающих. Маленький медальон в виде стилизованного лица с замочной скважиной во лбу заставлял весь мир игнорировать причинно-следственные связи, даже если сознанию придётся для этого сделать цирковой кульбит. И небольшое пишущее перо, какими весь мир не пользовался уже пару тысяч лет, позволяющее деловым партнёрам встретиться и обговорить самые секретные вещи, продираясь через толпу шпионов и конкурентов, даже если при этом приходилось орать во всю глотку.
Последняя реликвия была одноразовой, имела очень ограниченную область применения, и, главное, Керуват должна была посчитать её использование уместным. Если бы не это, Перо Переговоров стало бы излюбленным инструментов шпионов, диверсантов и воров. Мне потребовалось долго обговаривать варианты использования с каноником Риглажем Карадже, выясняя то, что сделать можно, а что богиня посчитает святотатством. И пусть мне удалось получить всего три пера, а их применение требовало изрядной доли самоубеждения, в итоге я пожертвовал на храм огромную сумму. Дело того стоило.
Цитадель Ашрад находилась в скрытом измерении, не имеющем постоянной привязки к какой-то точке на земной поверхности. Её окружали барьеры аномалий, а пространство внутри было стабилизировано всюду, кроме телепортационного зала. Попасть туда мог только один человек, и этот человек явно не ждал посетителей. К счастью, с помощью множества замеров и очень тяжёлой цепочки сложнейших вычислений, мне удалось определить не только координаты, но и закономерности, по которым они изменяются. Сколь бы далеко ни были разнесены точки отсчёта, мне приходилось использовать очень неточный инструмент. К тому же, обычных уравнений Дабарга и Лаарена было недостаточно, на привычные шесть измерений накладывались искажения пространства вокруг Цитадели, изменяющие метрики и топологию, поэтому количество переменных, которые приходилось вычислять, вырастало на несколько порядков.