Множество алых лучей ударило из глаз Ирвизов, концентрируясь на Кенире. Та подставила модулированный рефракционный барьер, превращающий смертоносную атаку в безобидную световую вспышку. Ксандаш вскинул руку, из которой вылетела яркая искра и полетела по дуге в сторону армии големов. Полыхнуло огненное кольцо, расходясь широкой волной, но големы объединились, установили общий щит, который с лёгкостью выдержал атаку. Мирена составила вместе обе ладони и выпустила ослепительный зеленоватый луч, который преодолел защиту и поразил несколько големов. Тана послал вслед лучу два десятка энергетических конструктов, летящих по непредсказуемой виляющей траектории, которые успели влететь в не до конца затянувшуюся дыру и вгрызлись в двоих Ирвизов.
Тем временем мы с Кенирой непрерывно давили двоих Эгоров, комбинируя наши атаки, составляя их так, чтобы против них требовались разные способы защиты. Вот только Повелитель Чар не только умудрялся их отражать, но и даже удерживал на лице — двух лицах близнецов — снисходительную усмешку, словно взрослый, наблюдающий за играющими детьми. Его атаки становились всё сильнее и сильнее, одновременно прибавляя в сложности. И через некоторое время мне пришлось сосредоточить сознание на основном теле, просто для того чтобы выжить.
Впрочем, с совокупным нападением армии големов команда справлялась прекрасно. В своё время я прекрасно изучил конструкцию каждой модели, знал обо всём имеющемся оружии и защитных контурах. Не один субъективный год тренировок включал в себя штурм Цитадели, и сейчас не происходило ничего, чего бы мы не ожидали и к чему бы не готовились. Так что серые разлагающие органику лучи Кируталов, яркие искры их дезинтеграционных орудий, выстрелы встроенных в руки Ирвизов Толстушек Берт, а также множественные плазменные шары, пучки света и излучений, разогнанные до гиперзвуковых скоростей снаряды дестабилизированной материи и прочие смертоносные подарки неизменно наталкивались на соответствующее противодействие.
Как мы выяснили давным-давно, божественные силы являлись чистыми концепциями, так что ограничение дальности Связи Сердец не зависело, является ли реликвия Фаолонде материальным предметом, или же создана из той же псевдоматерии, что и тело моей проекции. Когда Ксандаш, Хартан и Мирена бросились к армии големов, их сопровождал мой аватар, подсказывая, координируя и направляя. Команда прикрывала друг друга, наносила совместные удары и действовала, словно постоянно пребывала в сложном, но очень красивом танце. Артефактные комплексы обеспечивали надёжную защиту, а бурлящие в крови специально подобранные эликсиры позволяли выложиться гораздо сильнее, чем это было доступно даже самому тренированному человеку. Поэтому армия врагов постепенно редела, пусть и не с той скоростью, которой бы хотелось.
Эгор словно закончил какую-то свою проверку. Как только ситуация начала клониться в нашу сторону, он резко изменил интенсивность и, главное, характер атак. В ход пошла пространственная магия, фрактальные разломы, сдвиги мерностей и полчища автономных атакующих структур-паразитов. Мне пришлось почти полностью забросить аватар, оставив ему лишь столько умственной активности, чтобы тот мог передвигаться, не путаясь в ногах. Проанализировав паразитические конструкты, я принялся за контрмеры, создав свой рой структур-перехватчиков. Они вгрызались в блоки наведения и распознавания и перенаправляли чары на своего создателя. К сожалению, всё перехватить не удалось, так что часть из них Кенира отразила щитом.
Удивительное дело, но пространственная магия Эгора, какой бы убийственной и страшной ни была, оказалась наименьшей проблемой. То особое чутьё, которое я унаследовал от воробья, позволяло не только ощущать все изменения, но и на них влиять. После целой вечности ожесточённой борьбы — целых восемнадцати с половиной секунд — мне пришлось откинуть часть рациональности и положиться на инстинкты. Пространство рвалось и шло трещинами, летели разноцветные лучи и гремели взрывы, каменный пол пересекали глубокие проломы, в которых чернела бесконечная тьма. Мы с Кенирой двигались, словно одно целое, дополняли движения и чары друг друга, выстраивая совместные цепочки атак и эшелонированные бастионы защит.
Несмотря на что инстинкты воробья являлись полной противоположностью рациональному разуму, совершенно иным способом мышления, чтобы выжить, мне пришлось искать какой-то баланс. Сначала это удавалось не слишком хорошо, поэтому множественные чары Эгора сокрушили несколько наших щитов, и Кенире пришлось прекратить атаки, выстраивая всё новые и новые слои защиты. Вокруг нас сжимались кольца света, выстреливали игольчатые деревья замёрзшего времени, плескались потоки плазмы и пролетали пучки частиц. Некоторые из воздействий являлись полностью материальными, но против токсинов и ядовитых газов у нас имелись артефакты активных фильтров частиц, пропускающие только молекулы кислорода и азота, а когда Эгор поместил нас в зону полного вакуума, нормальное дыхание обеспечили коронки на коренных зубах. Пусть запас воздуха в пространственном хранилище этих артефактов был не очень большим и его хватило бы лишь на пару часов, но я не верил, что этот бой продлится дольше.