Мне тоже пришлось развеять аватар, чтобы сосредоточиться на одном теле. Ошеломлённые напором, мы пытались выстоять, колдовали, не жалея элир, выкладывались до последнего. Но этого было мало.
Первым пал Ксандаш. Несколько радужный лучей пробили его защиту, лишь на мгновение задержавшись на прочнейшем доспехе из шкуры одного из самых сильных монстров. По какой-то нелепой иронии атака испепелила руку и ногу, сделав Ксандаша таким же инвалидом, что он и был до нашей встречи, пусть на этот раз пострадали противоположные конечности. Когда в Ксандаша ударил третий луч, сработал Последний Шанс. Вот только та пространственная аномалия, что препятствовала переносу на поле боя, стала преградой и для телепортации. Сработали вспомогательные меры, тело Ксандаша словно очутилось в кристалле чистейшего алмаза, а луч, ударивший ему в грудь, просто бесследно исчез.
Второй пала Мирена. Пространственное искажение, которому я не смог ничего противопоставить, разорвало её тело на части. Не знаю, почему реликвия Ризвинн сработала так поздно, возможно, богиня не считала ранение смертельным, но лёд времени, окруживший Мирену, успел охватить лишь две половины. Сердце сжалось — женщина, к которой я испытывал столько чувств, пусть и не была окончательно мертва, но спасти её я бы смог только в случае успешной победы над Эгором.
Я чувствовал всю боль Кениры, всё её отчаяние, но не мог послать ей даже утешения — не хватало времени даже на то, чтобы дышать.
Хартан получил несколько скверных ран, пробивших броню и задевших руку и бок. Но эликсиры, кипящие у него в крови, не давали почувствовать боль, так что наш сын сражался с решительным отчаянием. Тана оказался везучим, ведь следующий удар шёл в голову и должен был стать смертельным, так что оковы времени заточили его в сравнительно целом состоянии.
Мы с Кенирой накинулись на Эгора, вкладывая своё отчаяние в каждую из атак. Пространство кипело и пузырилось, битва происходила в воздухе — нам приходилось зачаровывать под ногами опору, чтобы не рухнуть в пропасть. Я просчитал несколько сложных чар, использующих особенности ауры Эгора, способных комбинироваться с ней и перестраивать её, обращая против владельца. Части этих чар я замаскировал под наши с Кенирой разрозненные атаки, а когда Эгор их разрушил, его ожидал очень неприятный сюрприз.
Его окутало яркое сияние, фиксирующее тело в пространстве, и Повелитель Чар, столь сильный и умелый, застыл на месте, неспособный двигаться или колдовать. Это длилось всего лишь считанные мгновения, Эгор тут же подстроил структуру собственной элир, избавляясь от оков, но этого мгновения мы не упустили.
Луч, выравшийся из наших с Кенирой вытянутых рук, был настолько ослепительным, что казался не белым, а чёрным. Он ударил Эгора в грудь, пробивая его навылет, а потом пошёл вверх, испепеляя шею и голову. Мы не стали глазеть на смерть врага, словно деревенские зеваки, а бросились в сторону, повторив атаку ещё раз, а потом ещё и ещё. Я не мог поверить в победу, подозревал, что есть какой-то подвох, но моё зрение феникса подсказывало, что это было настоящее тело нашего врага, а не один из аватаров, типа проекции, развеянной чуть ранее. Так что мы ударили снова, сжигая само пространство, где стоял Эгор.
И, как оказалось, сомневался я не зря. Луч, ударивший из маленького солнца, внутри которого должен был погибнуть Повелитель Чар, выглядел по сравнению с нашими атаками тонким и тусклым. Вот только он попал Кенире в живот, прошивая мою жену насквозь. А когда он погас, я увидел в теле любимой сквозную дыру, из которой ещё не успела потечь кровь или начать вываливаться остатки внутренних органов. Следующий луч ударил Кенире в сердце, но сработал Последний Шанс, и моя жена застыла в прозрачном кристалле временной заморозки.
Я закричал — страшно, дико и безумно. Отбросив любые попытки удержаться за здравый рассудок, бросился в последнюю отчаянную атаку. Я впал в ту самую воробьиную фугу, но до конца себя не потерял, наоборот, пытался помочь подступившему безумию каждой нейронной связью моего изменённого разума. Меня одолела одержимость одной-единственной мыслью — если не победить врага, то хотя бы уничтожить, забрав его с собой.